Книга "Млечный Путь, XXI век", No 2 (39), 2022 - Евгения Фихтнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
"Это в ...овке. Места, Машка говорит, потрясающие. А всего-то тридцать километров от города. У них от деда осталась, классическая такая профессорская дача. Кстати, ма! Ты же у нас закончила физтех, так что могла его еще застать. Они ее продают, Машке жалко, конечно, потому как малая родина и все такое. Так что мы напоследок", - Славик говорит, "заполняет эфир словами", чтобы отвлечь маму; если с отцом все ясно, сказал и удовлетворился собственным остроумием, как всегда, то мама сейчас начнет: "Надеюсь, ты знаешь как предохраняться"?! Он этого терпеть не может. Особенно интонацию. Но мама не отвлеклась и начала... Правда, дедушку Машки все-таки вспомнила: "Был у нас такой на факультете, но очень уж странный. Потом куда-то делся. И не то чтобы уволился, перешел в другой вуз, а именно "делся", исчез".
"Смотри, Славик, а вдруг твоя Машка в него", - тут же ввернул папа.
Сначала проселком, потом по тропинке. Березы и ели. И свет в проемах. Машка - остроплечая, чуть повыше него, болтает, смеется. Славик подслушал родителей (после того, как Машка приходила знакомиться) - она им не очень. Ну и как хотят. Ему-то что?! У отца, помимо всего прочего, еще и претензии к внешности. Но в этом ее "угловатом лице" столько обаяния. Это куда ценнее какой-нибудь усредненной красоты. Как он не понимает? Да что с него взять! Машка сейчас так чудно сжимает его пальцы своими тонкими сильными пальцами. Только с ней ему так легко. Легко, просто и празднично. Машка! Полна юностью, будущим, самою собою - примерно так.
Дача оказалась довольно большим двухэтажным домом под шиферной крышей, густо усыпанной сухими сосновыми иглами, местами поросшей пятнами мха. Трогательная, можно сказать, сентиментальная веранда по всему фасаду. А как зашли - запах, пыль запустения.
"Так, Славик, - распоряжается Машка, - открываем окна. Комары здесь появятся где-то через неделю. То есть, в следующую пятницу нас здесь съедят. А пока - безнаказанность".
Начала экскурсию по дому: "Камин! Ты будешь его топить, насобираем валежника, только надо много - он ужас как жрет. Бабушка, говорят, требовала просто печку - так практичнее, но дед выбрал "красоту и эстетику", так что, Славик, будешь подбрасывать хворост всю ночь. Да! Могут быть мышки. Ты защитишь меня от мышек? Вот и проверим твои чувства".
На камине стояли большие и какие-то нелепые, настолько не сочетающиеся ни с камином, ни со всей обстановкой дачи электронные часы. "Родители сколько раз убирали это угробище, - Машка, кажется, угадала его мысль, - но они всякий раз возвращались обратно, - хихикнула, - сами, что ли, приходят? Знают, где их дом. К тому же, родители так ничего и не купили взамен. Как ни странно, часики до сих пор что-то такое показывают, видишь? пусть немного не то, но сам факт! Только мама не помнит, когда последний раз меняла батарейки, если вообще меняла. Но вот же, идут, назло разрядившимся батарейкам, что ли?"
Вывела Славика в сад. "Это, - указующий жест на деревенский нужник-скворечник, - сам знаешь что. Но там достаточно романтично, когда лучик проходит внутрь через вон тот проем наверху, доски становятся оранжевыми. Оранжевый такой, дышащий. Тебе понравится. А вон, видишь, бочка. Ну да, под стоком. В детстве, когда я еще не могла заглянуть в нее, даже если вставала на цыпочки или подпрыгивала, я верила, что там кто-то есть. Она всегда переполнена, и стоит начаться дождю - течет через край. А уж когда загремит водосток! Но тот, кто там был - не всплывал, крепко держался щупальцами за дно. Папа, однажды, чтобы меня разубедить, перевернул бочку. Дед утонул в здешней речке". - Не ожидала, что скажет это. Видимо, у нее по ассоциации. Добавила: "Правда, тела так и не нашли почему-то. Может, водолазы не слишком старались. Кто их знает. Во всяком случае, сказали, что речка сложная. Вообще, все как-то странно. Родители говорят, дед в юности был кандидатом в мастера по плаванию". Почувствовав реакцию Славика: "Это было двадцать лет назад. Я его, в общем-то, не помню. Он для меня абстракция. Пара дежурных рассказов мамы, ну и несколько фоток в альбоме, плюс портрет, здесь, на кухне, ты уже видел его. В те времена профессура могла позволить себе портрет". Задумалась: "Родителям дед всегда был не слишком близок, как я теперь понимаю. А на кухне его оставили потому, что портрет именно, а не фото в рамке. Гостям (было время, у нас кто только ни гостил на даче), интересно, к тому же, готовая тема для разговора. Пойдем, покажу колодец".
Как ни странно, у них не работали мобильники. "Какое, к черту, "вне зоны действия", если вышка здесь совсем рядом"! - возмущалась Машка. Она, вообще-то сказала не "к черту", а матом. Она любила выражаться, но не всерьез, а так, "стиля ради" (ну как же, будущий филолог!). Это у нее, как она сама называла "мягкий мат".
В саду тот же результат, но как только вышли за калитку - все в порядке: каждый позвонил, наконец, своим, сообщил, что уже на месте, погода отличная, беспокоиться до понедельника ни малейших оснований нет. А вернулись назад, за калитку, один только шаг к дому и снова мертвая зона. Так не бывает! Правда, Машка вспомнила, что однажды у них так и было, но тогда вышку возле соседней деревни еще не поставили. Или вышка уже была? Ладно! Неважно.
Чье-то покашливание у забора. "А-а, дядя Петя"!
"Здравствуй, Машенька. С женишком приехала"? - умилился дядя Петя и протянул Славику руку поверх забора.
"Слава. Очень приятно", - отвечая на рукопожатие, Славик понимал, что говорит не то и не так.
Дядя Петя обстоятельно расспросил Машку о здоровье Палыча (ее папа), Сергеевны (мама), Таньиваны (бабушка), выразил глубокое удовлетворение от того, что все они совершенно здоровы. Машкины слова о том, что в университете у нее "все нормально", вызвали у него удовлетворение не менее глубокое. Затем последовал рассказ о его хозяйственных и семейных делах. Было ясно: соблюдает некий политес перед тем, как попросить денег. Машка дала ему сколько-то мелочи, и он откланялся.
- Нас прошлой зимой подломали, так родители
