Книга Клятва пацана - Владимир Григорьевич Богданов

чисто по приколу и забыли о нем. От обиды хотелось бросить все и уйти. Он же не хотел отказываться от Отшельника, идея чистого спорта нравилась ему куда больше, чем грязное вымогательство. Но он считал Феликса своим другом, поэтому остался с ним. И что? Феликс уже откровенно игнорирует его, бросил на мороз, а сам чаи гоняет. А может, и коньячок потягивает. Сухой закон — это не для всех, тем более что сегодня особый случай, можно и выпить.

Терпение уже лопнуло, когда Феликс наконец-то вышел из кафе.

— Не замерз? — спросил он в ожидании правильного ответа.

Взгляд холодный, жесткий. Припухлость у него над глазами после удара в переносицу, пластырь на носу, шишка на скуле, ссадина на подбородке. Но в глаза все это не бросалось, воспринималось как что-то естественное и небезобразное.

— Да нет, конечно! — усмехнулся Кеша.

— Все равно отдыхай. — Взгляд Феликса не изменился, но смотрел он уже куда-то мимо.

— Домой можно?

— Рано еще домой. Кофе попей, — кивнув за дверь, сказал он.

Феликс уехал один, оставив за себя Жору. Кешу он заменил самым зеленым новичком, и это сильно ударило по его авторитету. В кафе он вернулся в статусе сопливого новобранца. Пацаны едва замечали его, общались между собой, а на Кешу старались не смотреть. Делали вид, что ничего такого не произошло, но на ус уже намотано.

Домой Кеша возвращался один. Сыграла вдруг обида на всех, не захотелось ни к кому присоединяться. Да его, в общем-то, и не звали с собой.

Бородулин с мамой остались ночевать на даче, и Агнию Кеша не застал дома. Вроде бы не собиралась никуда идти, но, видно, планы изменились. Кеша заглянул к ней в комнату. Кровать тщательно заправлена, все вещи на местах, на столе порядок, на трюмо. И тапочки в прихожей рядком стоят. Не торопилась Агния, уходила не спеша. Вопрос, куда? Может, на дискотеку в универе? А почему бы и нет? Прошла хандра, расцвела сирень, дело обычное. С одной стороны, все хорошо, а с другой — на душе неспокойно. Не хотел Кеша делить Агнию с кем-то. А она легко могла закрутить новый роман. Опыт с мужчинами у нее имелся. Это и пугало.

Он уже лег спать, когда наконец-то в прихожей открылась дверь. Кеша быстро оделся, вышел на шум. Агния стояла посреди холла, в одной руке шапка, в другой шарф, пальто нараспашку, волосы распущены, помада с губ слизана. Растрепанный вид, взлохмаченный, что-то снова не так с ней, что-то не так.

Агния пришла, разулась, только затем догадалась снять шапку, шарф, но пальто почему-то снимать не стала, в нем и застыла посреди холла, лицо окаменело, взгляд остекленел. Стоит, смотрит в пустоту перед собой.

— Эй! — Кеша не удержался, хлопнул в ладоши перед ее носом.

Агния вздрогнула, но ожила она примерно так же, как покойная медсестра в фильме «Расцвет мертвецов». Вроде бы и живая, но все равно мертвая, взгляд из какой-то другой реальности.

— Что случилось? — спросил Кеша. — Кто тебя обидел?

— Обидел?!. — вскинулась Агния.

— Нет?

— Это же ты сказал про Дениса!

— Кому сказал?

— Кто тебя просил?.. Что ты лезешь в мою жизнь?

— Никому я ничего не говорил.

— Да пошел ты!

Агния грубо толкнула его и, выпустив из пальцев шапку, с шарфом в руке прошла в свою комнату, громко хлопнув дверью.

11

Припухлость над глазами должна спадать, а она только увеличилась. И верхняя губа разбита, возможно, вчера Кеша не заметил этого. Видимо, Феликс не так вчера стоял, а сейчас он лицом к нему, и освещение хорошее. Может, потому и синяк стал больше.

— Давай, рассказывай! — Феликс жестко смотрел в глаза.

Пацаны за ним, много пацанов, на морозе стоят, дышат — пар из ноздрей.

— Что рассказывать? — Кеше вдруг показалось, что с него сняли куртку.

И Феликс чем-то недоволен, и пацаны враждебно настроены.

— Как ты с долгопрудненским вчера братался, — Феликс кивком указал на Жмыха.

— Да не братался я, просто лежачего не бьют.

— А ты слышал, что долгопрудненские Аксая сдали? Аксая реально закрыли, статью шьют, тяжкие телесные.

— Ну слышал, что Аксая закрыли, — подавленно кивнул Кеша.

— А ты с долгопрудненским братался! — Феликс презрительно смотрел на него.

— Да не братался я!

— Кирюха его зовут, да? Кореш твой?

— Да не кореш, просто махались…

— И на одном разборе, и на другом.

— Так выпало!

— Ваньку валять выпало?

— Феликс, я тебя не понимаю!

Кеша чувствовал, что остался на морозе без свитера. Осталось только снять рубашку.

— А с Кирпичом у тебя что?

— Да ничего!

— С кем ты позавчера у своего подъезда говорил?

— Ну, Коля Агнешку ждал!

— Ты ему сказал, что мы с долгопрудненскими стрелу забили?

— Не говорил я ничего! — От волнения Кеша терял почву под ногами.

— А как менты узнали?

— Да я откуда знаю?

— Я знаю, что Кирпич с ментами повязан. Он стрелку сдал!

— Но я ему ничего не говорил.

— Докажи, что не говорил! — потребовал Феликс. — Докажи, что ты не предатель!

— Как?

— Ты знаешь, как! — Феликс достал из кармана «финку» и бросил нож Кеше под ноги.

— Убить Колю?!

Феликс молчал, давая понять, что Кеша понял все совершенно правильно.

— Но я не могу!

— О матушке своей подумай! — давил Феликс.

— Мать не трогай!

Кеша и хотел до предела сжать кулаки, но слабость в руках не позволяла этого сделать. И руки онемели у него от ужаса, и ноги едва держали резко потяжелевшее тело.

— Ты за кого меня держишь? — оскорбился Феликс. — Я тебе не беспредельщик! А ее бывший может наехать! Кто ее защитит, а?

— Ну-у…

Кеша не знал, что сказать. Убить его могли самого. Прямо сейчас. Набросятся толпой и забьют до смерти, разбирайся потом, кто крайний. Не станет его, и некому будет дать Лене укорот. А Феликс такой, что еще и маякнет ему, даст понять, что мама в свободном доступе.

— И Агнешку никто не защитит! — поддал жару Феликс. — Это сейчас Дениска нас боится, а что будет потом?

Кеша молчал, не решаясь перейти последнюю черту. Он уже фактически бандит и уже может получить срок за вымогательство с применением насилия. Но это еще терпимо, а с убийством Кеша никогда не сможет смириться. Да и убить человека не сможет, во всяком случае, умышленно, хладнокровно.

— Да или нет?

Феликс не давал времени на раздумье, а Кеша нуждался в паузе, поэтому решился на обман.

— Да.

— Громче!

— Да!

И это прозвучало как клятва, данная сатане.

— У тебя три дня, — сказал Феликс. — Время пошло!

Он