Книга Когда он вернется - Карен Рэнни

Изабел искоса посмотрела на Аласдера, удивляясь, почему он до сих пор не сказал графине, что приехал, чтобы отказаться от титула. Может быть, его остановили слезы, стоявшие в ее глазах?

Аласдер молча последовал за графиней, несомненно, для того, чтобы помочь ей сойти вниз. Изабел еще не встречала столь внимательного человека, который был бы озабочен тем, чтобы юнга не оступился на канатах и понимал, что пожилой женщине трудно одолеть лестницу. В конце концов, он не остался равнодушным и к ее ушибу. Он был настолько силен и уверен в себе, что не стеснялся показаться заботливым. Аласдер Макрей никогда бы не наказал женщину, если бы она его раздражала, и не стал бы терроризировать ребенка себе на потеху.

Изабел убеждала себя, что не стоит узнавать Аласдера лучше или вникать в суть его характера. Потому что, когда он ее оставит, чувство потери будет неизмеримо большим, чем сейчас.

Глядя на портрет и все еще заставляя себя улыбаться Изабел вдруг поняла, что этот человек – мужчина ее мечты.

Глава 14

Комната, которую отвели Изабел, была прелестной, хотя и не так пышно обставленной, как другие комнаты Брэндидж-Холла.

Напротив кровати, покрытой желтым шелком, было огромное, от пола до потолка, окно.

Из окна открывался вид на пологие холмы и сочную зелеую траву лугов. Не было ничего такого, что портило бы пейзаж. Никаких овец. Деревья были высокими и величественными. Вдали виднелось марево, будто сам Бог покрыл Англию легким одеялом, чтобы она могла спокойное отдыхать.

Для Изабел все здесь было чужим. Даже сумерки сгущались как-то иначе. В Шотландии день долго боролся с ночью: темнеющее небо сначала окрашивалось в красные и оранжевые тона, а солнце не торопилось уходить, будто опасаясь, что ему больше не удастся взойти.

В Шотландии если уж давали клятву, то навсегда.

Изабел отошла от окна к кровати. Впервые за эту неделю у нее есть комната, где она будет спать одна. Впервые за последнюю неделю Аласдеру не придется спать на полу.

Она потрогала шелковое покрывало. Владельцы Брэндидж-Холла не ограничивали себя в средствах, стремясь сделать свое жилище красивым и удобным. Не то что ее собственный дом, где ремонт делали редко и экономили на всем.

Служанка разложила ее вещи на кровати – будто ей было из чего выбирать. Изабел аккуратно сложила каждую вещь и уложила все снова в свою корзину.

Приведя себя в порядок, она надела бежевую юбку, отделанную по подолу голубой лентой, голубой жакет и бусы из драгоценных камней разного цвета и разных размеров, нанизанных на тонкую золотую проволочку. Изабел нашла эти бусы в развалинах Гилмура и считала их своим самым большим богатством.

Стоя перед зеркалом, она задумчиво перебирала камешек за камешком. Здесь были все оттенки голубого от цвета неба над Шотландией до цвета глаз Макрея.

Изабел оглядела себя и отметила, что она очень бледна, что губы ее почти бескровны, а глаза кажутся огромными на осунувшемся лице.

Стук в дверь был приглашением к обеду.

Однако, открыв дверь, Изабел не обнаружила ни лакея, которому следовало сопроводить ее вниз, ни Аласде-ра. Перед ней стояла графиня Шербурн, нетерпеливо постукивавшая тростью по двери.

Изабел отступила, чтобы впустить графиню, но вместе с ней в спальню вошли пять служанок. В руках у каждой были какие-то предметы одежды, а одна из служанок держала еще и небольшую шкатулку.

– Мы пришли, чтобы приготовить тебя к обеду, моя дорогая.

Патриция улыбнулась и оглядела Изабел. Она определенно не одобряла ее наряда.

Усевшись на стул у окна, графиня подала сигнал служанкам. Две из них подошли к Изабел с явным намерением ее раздеть.

Изабел отстранила служанок и, отойдя к стене, скрестила руки на груди. Твой наряд очень мил, но он не годится для жены грифа Шербурна, моя дорогая.

Изабел не знала, что на это ответить.

Между тем графиня подняла конец трости. Наверное, нервно подумала Изабел, каждый ее жест является знаком какого-то тайного кода.

Одна из служанок подошла к ней с ворохом одежды.

– Я думаю, зеленое подойдет, Дженни, – сказала Патриция.

Дженни положила платье на кровать, а к Изабел снова подошли те же две служанки. Когда одна из них попыталась снять с нее юбку, Изабел решительно отодвинула ее руку.

– Я ценю вашу доброту, графиня, и все же я хочу быть в своей одежде.

Снова кивок, и служанки выскользнули из комнаты, оставив Изабел и Патрицию одних.

– Наверное, я чего-то не поняла, Изабел? – сдержанно поинтересовалась графиня. – Ты тоже хочешь, чтобы ваш брак был аннулирован?

– Нет, – призналась Изабел.

– Тогда почему ты не сделала ничего, чтобы разубедить, Аласдера? Гордость – глупое чувство, поверь мне. Я много лет была несчастной. Я была замужем за человеком, которого очень любила, но боялась сказать ему об этом. Или... потребовать от него того же самого. – Патриция улыбнулась. – Ты же не будешь отрицать, что питаешь симпатию к моему внуку?

То, что Изабел чувствовала, было больше, чем просто влечение, глубже, чем только любопытство, и все же она не могла бы точно определить свое отношение к Аласдеру. Может, это и была симпатия. А может, и что-то большее.

– Это не вопрос гордости. Аласдер хочет, чтобы брак был аннулирован. Ему не нравится, что его силой заставили на мне жениться.

– Вот как?

– Да. Он хотел вернуть Гилмур, а мой отец хотел денег.

– А чего хотела ты?

– Разве это имеет значение? Мои желания не могли поколебать ни моего отца, ни вашего внука.

– Мужская гордость – вещь очень хрупкая, моя дорогая. Она скорее сломается, чем согнется. Я не удивлена, что Аласдер рассердился за то, что его заставили жениться.

Изабел сомневалась, что дело было лишь в гордости. Патриция хмыкнула.

– Иногда люди не подходят друг другу, но отказываются в этом признаться. А иногда подходят идеально, но не могут этого понять. – Она постучала тростью по полу, словно желая подкрепить свою точку зрения.

Потом взглянула на Изабел, и ее глаза заблестели.

– Бывают моменты, когда женщина должна просто взять мужчину за руку и повести его туда, куда она хочет. По крайней мере завладеть его вниманием.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – вполне искренне сказала Изабел.

– Верю, дорогая. Но давай позовем служанок, и вместе мы поможем тебе это понять.

В течение следующего часа ею вертели, ее толкали, ей завили волосы в нелепые кудряшки, а затем закололи их на затылке каким-то замысловатым образом. Но самое большое унижение Изабел испытала, когда с нее сняли ее собственную одежду, будто это были какие-то жалкие обноски, и нарядили в платье из гардероба графини.