Книга Дорога миров - Владимир Поляков

class="p1">Символы на мече, сам меч как символ, что явно должен был стать одной из реликвий образовывающейся страны, для создания которой Борджиа приложили все возможные усилия, которых не хватило лишь самую малость. Да и не усилий, а простой удачи, как по мне.

Тогда он произвёл на меня сильное впечатление. Как говорится, достал до самой глубины души. Стоя рядом с этим воистину историческим экспонатом, ярко выделяющимся даже на фоне всего иного, мысли приходили в голову самые разные, но среди них не было ни одной легковесной, пустой, бессмысленной. Пожалуй, как раз тогда я и получил некий «заряд» особой уверенности в собственных силах, которая незримо, незаметно даже для меня самого помогала выскальзывать из таких передряг, которые по меркам многих даже реально крутых профи могли окончиться исключительно гибелью либо попаданием в лапы властей. Ан нет, всё никак не получалось меня ни прибить, ни отловить.

И ведь одним мечом не ограничилось! К нему прилагались его «родные» ножны, составляющие с оружием одно целое. Только по странной, непонятной мне причине, хранились они отдельно от клинка, не в собрании Каэтани, а в лондонском музее Виктории и Альберта.

Там я тоже побывал, тоже, хм, «прикоснулся» к ощущению, схожему с испытанному мной от клинка, пусть и несколько менее интенсивному. Клинок и ножны действительно являлись двумя частями одного целого. На ножнах присутствовала монограмма «ЦЕЗАРЬ», личная эмблема того Чезаре в виде языков пламени, а также сцена поклонения. Не ему, а «богине мира», но символистика и тут была очевидна.

Две разделённые и по сути не соединённые воедино части. Физически не соединённые, в то время как духовно — тут дело совсем другое. Я тогда почувствовал, как ощущения от меча и испытанное при внимательном, длительном взгляде на ножны, они словно притянулись друг к другу, переплелись, становясь единым целым. Одно из самых ярких впечатлений в моей жизни, даже несмотря на всё произошедшее потом, включая случившееся уже здесь, в ином мире.

Почему? Как я вообще мог забыть подобное? Вопрос, однозначного ответа на который я бы не смог дать. Если бы не случившееся с Алисой-Изабеллой, сходное по сути. И она и я забыли нечто очень важное, вспомнив лишь сейчас, после того, как самым краем сумели прикоснуться к загадке нашего тут появления, к понятию Дорога Миров и идущим по ней Шаг за Шагом людям, называющим себя Странниками.

— Чезаре? — вырвал меня из неоднозначных мыслей голос подруги. — Ты ведь что-то понял, да? Важное?

— Более чем, Белль, и это ещё очень мягко выражаясь. По ходу, мы сумели влезть так глубоко, что теперь, даже если б и захотели, обратно не вернуться. Слушай…

Слушать Алиса-Изабелла умела. Вот и на этот раз что в её уши влетело, то в голове и осталось, даже малой частью не вылетев. Единственное, что потом вылетало, так это уточняющие вопросы в большом количестве: дельные, уместные, помогающие нам обоим сложить мельчайшие детали мозаики в единое целое.

Общая картина, она таки да выстраивалась. Хрупкая, способная развалиться на составные части от малейшего дуновения, но затона ней начинали проступать контуры чего-то нового, ранее неизвестного.

— Перенос из одного места в другое, но при этом блок на части памяти, — задумчиво цедила слова девушка. — Но у меня «неуместный артефакт», память о нём, а вот у тебя вполне себе обычный меч и ножны.

— Не обычный, а символ. Важный, к тому же бывший олицетворением надежд и планов сама понимаешь кого.

— Но не артефакт. Обычный, хотя и очень умело сделанный. Или не такой обычный? Карта, которую мы нашли, она тоже простой лист бумаги.

— Зато изображено нечто очень непростое, — киваю, соглашаясь с подругой. Карта мира, которую тут никто не мог знать. А на мече… Два «цезаря», одна… Что одна, страна или судьба?

— Всё вместе! — прищёлкнула пальцами Белль. Румянец на щеках, глаза горят, кубок с вином давно забыт, отставлен в сторону, а сама она уселась «по-турецки» на одной кровати со мной. — Страна, которая была, но которой не было. «Цезари», похожие по взглядам на мир, замыслам, даже чертам характера. Взлёт к самым вершинам у одного, почти удавшийся взлёт туда же у другого. И оборванные жизни. У первого сразу, явными предателями. У другого похоже, но не так.А ведь мысль о создании Италии из ничего, из множества разрозненных кусков, она была такой… несвоевременной, такой чуждой всем. Только кое-кто плюнул на все препятствия и, пробивая преграды головами врагов и собственными силой и хитростью, чуть было не сотворил невозможное.

— Думаешь?

— Может быть, так, а возможно просто подсказали. Или помогли. История, она такая, — Белль неопределённо этак пошевелила пальцами, — такая часто переписываемая. Истину не всегда найти удаётся. И не нужно нам это сейчас, своих дел хватает.

Намёк понят, принят и осознан. По ходу, меня сюда перетащил не углублённый контакт с «неуместным артефактом», а «духовное прикосновение» к артефакту иного типа, скрытому от посторонних, но в то же время несущему в себе нехилый такой заряд той энергии, что использовалась Странниками в своих непонятных покамест целях. Может для сбивания со следа неких «охотников», а может для чего иного. Изучать тут ещё и изучать! Что до отсутствия непосредственного контакта с мечом и ножнами, так, по ходу, он не являлся обязательным, а лишь усиливал… нечто. Или просто произошла некая синергия, из-за чего энергетика принадлежащих тому Чезаре Борджиа предметов находилась уже на мою сущность, во многом перекликающуюся с великим италийским политиком и военачальником. Не зря ж Кардиналом прозвали, ой не зря! Итог? Образовавшийся «духовный якорь», к которому меня при смерти физического тела и притянуло, тем самым вырывая из… А из чего, кстати? Небытия? Иного типа перерождения? Попадания в условное посмертие варианта «каждому по вере его»? Не знаю, но узнать очень хочется.

— М-да, похоже с необходимыми условиями переноса не только разобрались, но ещё и удостоверились, — задумчиво так произнёс я, глядя до на потолок каюты, то на подругу. — К сожалению, причины блокировки маленькой, но важной части памяти так и остаются непонятными. Одни гипотезы.

— Зато гипотез много!

— Это как всегда.

— Но не просто так, не без цели и смысла, — с абсолютной убеждённостью в голосе произнесла Белль. — Мне кажется, блок возникает только тогда, когда человек не понимает, с чем именно контактирует. Вот этот ублюдок-тлатоани знал про Дорогу, Странников и прочее, потому у него таких