Книга Заблудившийся звездолёт. Семь дней чудес. - Анатолий Иванович Мошковский

нестерпимо ударило ярко-зелёным. И чем-то красным. И жёлтым. И синим. Алька зажмурился. А когда открыл глаза, увидел Леночку. И снова зажмурился: она была не в своём служебном комбинезоне, а в ослепительно белом платье с короткими рукавами.

Она стояла среди цветов с большим букетом в руках и кому-то улыбалась… Кому?

Вокруг неё — ни души. А где же Колесников? Где Толя? Может, Леночка, заступив на вахту, без ведома экипажа сама посадила звездолёт? В это трудно было поверить!

Но, кажется, это было так.

Колесников и его экипаж, ни о чём не подозревая, беспробудно спали, а она расхаживала себе с букетом в руке по неведомой планете…

Внезапно Алька ощутил тонкий аромат этих цветов. Он дошёл до него сквозь прочные, ничем не пробиваемые стенки космического корабля и заполнил собой всю эту строгую и деловую, пахнущую металлом и пластмассой рубку с точными приборами, стрелками и клавишами.

Алька вышел из рубки, на цыпочках подошёл к люку и стал бесшумно спускаться по трапу. Дверь, конечно же, как и в рубку, была настежь открыта, а по инструкции дверь люка по прибытии на другую планету требовалось тщательно закрывать.

Алька высунулся из двери, и его сразу оглушил одуряюще свежий, терпкий аромат и ещё резче полоснула по глазам пестрота цветов, росших вокруг звездолёта. Они были в росе. Роса искрилась на листьях и лепестках, дрожала, пускала живые острые блики в глаза Альке и на гладкую обшивку корабля. Цветы были раза в два, в три крупней тех, что росли на Земле, а чуть поодаль виднелась целая роща цветов — высоченных, с Альку ростом, а то и выше. Возле них деловито и громко, как вертолёты, порхали бабочки и жужжали пчёлы.

Заметив Альку, Леночка заулыбалась и помахала ему букетом:

— Иди сюда!

Алька спрыгнул с трапика в это многоцветное море и по пояс в росистой траве двинулся к ней и так вымок, что брюки прилипли к ногам.

— И я вымокла, не бойся! — сказала Леночка. К одной щеке её пристал голубой лепесток.

— А где Колесников? — спросил Алька.

— Не знаю, наверно, у себя…

— А где Толя?

— Спит, видно… А почему тебя всё это волнует?

Ну конечно же, произошло всё так, как подозревал Алька!

— Значит, ты опустилась сюда без разрешения?

— Да забудь ты про свои разрешения и приказы! Здесь так замечательно! Здесь даже растут — посмотри на мой букет! — здесь даже растут синие розы… А как они пахнут! Я ни разу не вдыхала такого запаха… — Её лицо горело радостью и отвагой.

— Здесь здорово! — сказал Алька, и сказал не потому, чтобы сделать приятное Леночке, а потому что здесь и вправду было здорово. Как во сне. Как в полной волшебств и превращений сказке. — Что это за планета?

— Откуда мне знать? Пролетала мимо, заметила крошечную планетку: вся многоцветная, пёстрая, с зеркалами озёр, которые пускают огромные зайчики, один даже попал в звездолёт и ослепил меня. Я снизилась, увидела столько цветов, ахнула и решила сделать посадку.

Алька не спускал с неё глаз.

— И ты сама включила тормозные двигатели?

— А то кто же! Колесников? Я ведь назубок знаю назначение каждой кнопки и клавиши, и даже сложный механизм… Ну и посадила на планету корабль…

— Вот и подпускай девчонок к штурвалу! — покачал головой Алька. — Ох и достанется тебе от Колесникова! Ты хоть обратила внимание на то, что сказало электронное устройство возле двери?

— Я зорко следила за всеми приборами и автоматами… Выход был разрешён и даже желателен…

— А где же ты взяла ключ? Ведь Колесников держит его у себя и никому не отдаёт.

— Совершенно верно. Но ты заметил, что этот ключик висит на длинной цепочке, похож на серебряную рыбку и очень красив. Ну так вот, накануне вахты я попросила у Колесникова поносить эту рыбку на шее вместо кулона…

— И он дал?

— Ещё как! Даже обрадовался, сказал, что эта рыбка красивее моего янтаря с ископаемой мушкой внутри… Я бы так хотела пожить здесь! И как можно дольше!

«Ну и хитра! — весело подумал Алька. — А что дверь звездолёта забыла закрыть, это можно простить ей».

— А ты бы не хотел пожить здесь?

Алька пожал плечами.

— А ещё художник! — сказала Леночка. — Сколько здесь можно написать замечательных картин… Глаз от них не оторвёшь!

— Может быть… — замялся Алька. — Я буду писать… Я напишу… Но остаться здесь надолго? Ведь для жизни нужно и многое другое… Что здесь ещё есть?

— Здесь есть цветы. Видишь, сколько цветов? Что тебе ещё надо?

Алька увидел большие ясные глаза, радостно глядящие на него, и пробормотал:

— Ничего больше не надо…

— Браво, Алик! — Леночка захлопала в ладоши. — Если Колесников устроит голосование, давайте проголосуем «за»? Идёт?

Алька хотел сказать, что всё это надо обдумать. Планета, конечно, очень яркая, живописная, но имеется ли здесь какая-нибудь пища не только для бабочек и пчёл, но и для человека? Растут ли здесь деревья, чтобы построить из них жильё? Есть ли вода, годная для питья? Пожить здесь недельку-другую неплохо, но чтобы поселиться надолго… Однако ничего этого Алька не сказал.

— Идёт, — проговорил он, увидев её счастливое лицо.

И тогда Леночка поспешно взяла его за руку:

— Давай пройдёмся, я тебе кое-что покажу… Смотри, сколько здесь бабочек! А какие они! Вот бы сюда Толиного отца! Написал бы новый труд о бабочках этой планеты…

Леночка шла чуть впереди, Алька на полшага отставал.

— Смотри, какое озеро! Какие на нём огромные кувшинки, и какого цвета — голубые и алые! На Земле таких нет. А какие у них листья… Не листья — плотики! Тебе они нравятся?

— Нравятся. — Алька покорно шёл за Леночкой.

Ему всё-таки было немножко не по себе, потому что он не знал, как поведёт себя Колесников, когда проснётся. Алька предчувствовал — нет, он был почти уверен в этом! — что их командир выйдет из себя из-за такого самоуправства. В этом неприятно было признаться даже себе, но Алька слегка побаивался Колесникова…

— Давай покатаемся на листе кувшинки! — внезапно предложила Леночка.

— Ты что, серьёзно? Он же не выдержит нас.

— Прекрасно выдержит, я уже каталась.

Алька вытаращил на неё глаза.

— Когда же ты опустилась на планету?