Книга Комплекс превосходства - Сергей Д. Блинов

зрения сочетания материй препаратов, полагал журналист, удерживала мир от анархии и власти страха.

Анархию Ги считал преувеличением, но, держа в руках одну из запрещенных смесей и гадая, на ком ее испробовать в первую очередь, он явственно слышал, как в глубине души звучали голоса зла. Во внутреннем кармане безрукавки лежала сила. Сила, заключенная в склянку.

Любой дипломат знает рецепт сыворотки правды лучше, чем Символ веры во Всевечного Отца. Не хуже они представляют, что будет, если кто-то поймает их на применении смеси (в половине стран нарушителя ждет виселица, в других – пуля в затылок), но и пренебрегать сывороткой не имеют права. Залог успеха дипломата – не попасться на нечестной игре. Сыворотка обеспечивала козыри на руках, но ставила под угрозу всю миссию, если мухлеж проваливался.

Утомленным Жоржетт, но не утратившим желания разобраться за день со своей главной заботой, Ги поехал во внешний квартал, где жил Свен. Без помощи информатора – и дружеской помощи, чего уж там – он не рассчитывал на раскрытие тайны маньяка в соломенной шляпе. И, если Свен окажется предателем, Ги надеялся вытянуть из него как можно больше за время действия сыворотки правды.

По дороге он купил маленькую плоскую бутылку кукурузного виски из Конфедерации, затем зашел в аптеку за шприцем с толстой иглой. Спрятавшись за домом Свена, Ги набрал в шприц четверть меры сыворотки (по словам Жоржетт, этого хватило бы, чтобы помутить разум человека на целый день), проколол бутылочную пробку и превратил обычный алкоголь в напиток с сюрпризом.

Квартира Свена всегда напоминала берлогу, но с момента последнего визита Ги превратилась в самую настоящую помойку. Из-за приоткрытой двери тянуло кислятиной. Толкнув ее и перешагнув порог, Ги едва не вступил в лужу чего-то бурого. Пол стал похож на шкуру леопарда из-за десятков разноцветных пятен, мебель стояла не на местах, прямо посередине рабочего зала стояло спинками друг к другу два дивана, на одном из которых спала какая-то женщина. Сам хозяин стоял со стаканом у окна и не обернулся даже на скрип двери.

– Свен, – позвал Ги.

Швай медленно повернулся.

– Ги?

Северянин бросился на друга так стремительно, что тот не успел среагировать. Желай Свен зла, он беспрепятственно сумел бы нанести удар, но к великому облегчению Ги, ничего подобного он не планировал. Швай стиснул его в объятиях, оторвал от земли и в пьяным восторге закружил по комнате. Надолго его не хватило, и они растянулись на полу.

– Ты жив, – захрипел Свен.

Ги попытался подняться, но поскользнулся в еще одной луже и снова упал. Злиться на это было просто невозможно, и он расхохотался. Свен присоединился к нему, и добрых несколько минут друзья валялись в грязи, заходясь смехом. Ругая себя за то, что вообще мог подумать о предательстве Свена, Ги поглубже задвинул бутылку отравленного виски во внутренний карман.

– Я не верил, – сознался швай, цепляясь за стол и неуклюже выпрямляясь. – Прости.

– Оправданием тебе служит пьянство. Это ж моя заупокойная?

– Ну да. – Свен икнул. – Пью уж три недели как. Старые боги говорят, мертвецу нельзя видеть, что по нем грустят, чуешь, да?

– Значит, ты веселился?

– По мере сил! – Информатор ткнул пальцем в сторону женщины на диване. – Давай-ка выпьем еще?

Они сели на свободный диван, и Свен протянул гостю с того света стакан какого-то мутно-белого пойла. Порция алкоголя, как это частенько бывало, развязала язык, и Ги единым словесным потоком расписал другу свои похождения, приведшие к кровати в госпитале Челесты. Швай слушал, не перебивая, потом многозначительно кивнул.

– Та еще история.

– Приятного мало, дружище. Как будто попал в детективный роман, причем не в качестве умного главного персонажа, а предназначенным в жертву развития сюжета.

Такое сравнение оказалось чересчур мудреным для хмельных мозгов Свена.

– Я в дерьмовом положении – вот что хотел сказать, – поправился Ги.

– А, ну так это понятно. Чем я могу помочь?

– Как обычно.

– Ничего не знаю о твоей соломенной шляпе, даже не спрашивай.

– А другие варианты?

– Ты о чем вообще? Хёль меня пожри, если я хоть что-то понимаю.

– Давай рассуждать логически.

Свен ухмыльнулся. Дурной знак. Логика и алкоголь обычно редко шли рука об руку.

– Да знаю я, что ты набрался, но постарайся вникнуть. – Ги показал Свену два пальца. – Всего на ум приходит два варианта, почему меня хотели убить. Первый и маловероятный – это месть. Он предполагает, что актрис резало сразу несколько психов. Я нашел одного из них, и его приятель мне отомстил. И второе – сокрытие следов. В этом случае, убитого Карпентье Марселя Раву попросту подставили. Ему подбросили парочку якобы улик и направили меня по нужному следу. А как только я выполнил все, что настоящим злодеям было угодно, они решили избавиться и от меня.

– И что?

– А то, что, если я прав, настоящего маньяка стоит искать среди тех, с кем я взаимодействовал, охотясь за убийцей Денн. Это Одервье, Шедерне, Карпентье либо Луи Балаво.

– А Галлар, ты не подумал о нем? – предположил Свен. – За ним ходит слава хитреца и манипулятора. Разозлить тебя, подкинуть пару ниточек этой свой оперативнице – и вот оно, дельце выгорело.

– А какая ему от этого выгода?

– А какая выгода всем остальным? Какие вообще цели у людей, режущих женщин в визиоэфире?

– Они больные ублюдки. Возбуждаются от этого, может быть. Как будто вокруг нас мало товарищей с наглухо сдвинутой крышей!

– Да, в этом может быть причина, – согласился Свен, – но лично я тут подумал и посчитал, что мотив куда банальнее: деньги.

– То есть?

– Возбуждаются не сами преступники. Или не только они.

Ну конечно! Ги хлопнул себя по лбу.

– Они продают сведения о канале, на котором произойдет убийство!

– Или того хуже: продают право придумать сценарий убийства.

Перед глазами Ги восстала цепочка дьявольского плана кровожадных дельцов: закрытые аукционы, где извращенные богатеи торгуются за право определить судьбу очередной несчастной; письма с координатами выбранных для кровавых представлений каналов, рассылаемые курьерами наподобие мальчишек Одервье; подкупленные или исчезнувшие актеры, визоры, под страхом смерти снимающие смерть чужую.

– Ты гений, дружище.

– Жаль, не понял