Книга Комплекс превосходства - Сергей Д. Блинов

через Форэ де Виктуар, усаженный кленами и дубами парк, куда ходили гулять и знать из Диких Садов, и любопытствующие горожане из внешних кварталов, жаждавшие прикоснуться к жизни высшего света.

Поместье О-Карент было, по всей видимости, самым маленьким и невзрачным во всех Диких Садах. Ограда его упиралась в Форэ де Виктуар, что по здешним меркам считалось отшибом. Род супруга GH обеднел три поколения назад, и лишь связи в Энгли да славная фамилия потомственных дипломатов позволяли ему содержать родовую усадьбу. Стоит ли, впрочем, упоминать, что подобное бедственное для жителей Диких Садов положение показалось бы воплощенной волшебной сказкой любому обывателю внешних кварталов, не говоря уже о Железном Городе.

Встретились они у задней калитки. О-Каренты обходились минимальным набором прислуги, так что развлечения с GH обычно имели место прямо в поместье. Две служанки дорожили местом и не раскрывали секретов госпожи, а престарелому конюху и его внуку, выполнявшему обязанности садовника и сторожа, вообще не было дела ни до чего, кроме ставок на скачках. Схема "калитка – дом – постель" работала без сбоев уже полгода.

Жоржетт Дезире Мари О-Карент считалась одной из первых красавиц среди аристократии, хотя, по мнению Ги, ее слегка портили тонкие губы и слабые тусклые волосы, которые она неизменно отстригала "под мальчика". GH – сокращенно от Georgette Haut-Carenthe в личном дневнике Ги – была старше, богаче, во многом разумнее и рассудительнее своего молодого любовника. Совершенство локального уровня, мечта соседей и объект жгучей зависти соседок. Женщина, в которой сплелись противоречия самого разного свойства. Любовница, но не любовь. Личность столь сложная, что любое ее описание наверняка покажется путанным и несвязным.

Они обошлись без приветствий, набросившись друг на друга уже у калитки. Поцелуй в саду длился столь долго, что Ги начал беспокоиться о том, как бы его не подглядел равнодушный конюх. Очевидно, Жоржетт томилась без ласк уже довольно продолжительное время. Она не играла с языком Ги и не прикусывала его губы, как обожала делать, будучи удовлетворенной. Это был поцелуй жадной распутницы, голодной до властного мужского тела.

До дома Ги нес ее на руках. Открывая дверь плечом, спотыкаясь о ковры, лежавшие на полу, и на лестнице, открывавшей путь к наслаждению – спальню на втором этаже, – он не переставал покрывать губы и шею Жоржетт поцелуями. Добравшись до опочивальни, он бросил ее на постель. Пальцы зашарили по шнуровке платья, распустили ее. Ладони Ги легли на плечи женщины и спустили мягкую ткань, обнажая грудь. Жоржетт привстала, позволяя полностью снять платье, под которым не было больше ничего. Быстро раздевшись, Ги лег на нее и стремительно, без прелюдий и ласк, вошел внутрь. Истомившиеся без ласки тела почти моментально достигли желанной разрядки, но, не выходя из лона Жоржетт, Ги скоро восстановил силы для второго захода – медленного и сладостного. На сей раз они позволили себе растянуть удовольствие настолько, насколько хватало сил и желания. Ги перекатился на спину, и любовница оседлала его, утолив извечную жажду женщин властвовать над партнерами. Он не мешал ей. Не двигаясь, только наблюдая, он позволил ей вести любовный танец. После они вновь поменялись местами, и уже в привычной позе Ги повторно излился в Жоржетт и растянулся рядом. Она положила голову на грудь любовнику.

После соития они лежали, не затевая разговор и растягивая наслаждение моментом, о котором писали древние мудрецы из Че-Тао. Жоржетт придерживалась восточных воззрений во всем, что касалось удовольствий, хотя исправно посещала церкви Всевечного Отца и верила в высшую справедливость официальной религии.

– Значит, газеты врут, – сказала Жоржетт, когда, по ее мнению, тянуть с началом беседы уже стало нельзя.

– Не во всем.

– Смерть – поворотное событие в жизни, не находишь?

– В этом – да. Но ты же и не верила в мою безвременную кончину?

Любовница приподнялась на локте и провела пальцем черту по телу Ги от лба к паху.

– Я не знала, во что верить.

– Какая постыдная неопределенность. Между прочим, меня грели мысли о тебе.

Он солгал. Думать о женщине можно в разных жизненных ситуациях, но уж явно не в той, когда в тебя втыкают серп и оставляют умирать в сточной канаве.

– Сарказм тебя не красит, Ги.

– Знаю.

– И ты пришел сюда не затем, чтобы трахать меня.

– В том числе, – отшутился Ги.

– Выкладывай.

Жоржетт встала с постели, чтобы взять тонкую сигарету. Закурив, она вернулась в постель. Простыня моментально покрылась пеплом. Ги не придал этому значения: ритуал с курением повторялся из раза в раз. Интересно, вела ли Жоржетт себя так же с мужем?

– Для всех я мертв.

Усмешка.

– Не вижу ничего веселого. Я мертв, но при этом жив. И чтобы остаться в этом качестве подольше, нужна твоя помощь.

– Денег не дам.

– Деньги – не главное. У тебя есть кое-что другое.

Жоржетт покачала головой и стряхнула очередную порцию пепла в опасной близости от голого бока мужчины.

– Забудь об этом, дорогой. Я не сумею объяснить пропажу.

– Даже одной дозы?

– Даже так.

– А кражу? Рассказать, как тебя атаковали у калитки, связали и оставили в комнате, а потом пробрались в кабинет и вытащили сыворотку?

– А что помешает Жильберу потом незаметно подлить сыворотку мне и вытянуть правду?

Ги развел руки и не удержался от улыбки.

– Может быть, любовь?

Около года назад в колонке главного злослова журнала Petit Lutetien вышла статья, названная "10 причин ненавидеть магию". Ее с удовольствием читали и с еще большим удовольствием обсуждали все – от мала до велика, от рабочих, ничего не смысливших в принципах волшебства, до колдунов – телохранителей короля. Среди очевидных грехов навроде некромантии, несанкционированной демонологии и полумифических порталов в Пустоту попадались и весьма нестандартные измышления. Так, почетное третье место заняло целительство, якобы мешавшее прогрессу химической науки и материальной медицины. Но гораздо удивительнее было то, что на пьедестал автор поставил алхимию.

Уже тогда Ги понимал ход мыслей журналиста. Алхимия была доступна каждому, у кого хватило мозгов ее выучить. Магического дара для ее постижения не требовалось, всю работу выполняли так называемые "материи", заключенные в ингредиентах. Лишь редкость и дороговизна самых опасных с точки