Книга Дети луны, дети солнца - Янина Волкова

Но в груди мужчины сияет южное пламя, которое не так просто остудить. Бо́льшую часть жизни провел он в объятиях северных холодов, да так и не позабыл края, где был рожден. Говорит, им родная земля сил придает, на ней такие чудеса творить могут, что мрачным детям севера и не приснится никогда.

Витарр не помнит, когда в последний раз видел сны. Кажется, что просто закрывает глаза, а когда открывает – вновь чувствует себя таким же уставшим, как и прежде. Сновидения его, как и покой, ныне надежно сокрыты подо льдом Зеркала Вар.

– Не всем же ходить такими понурыми, как ты, – мужчина легко пожимает плечами. – Кто-то должен любить жизнь. И не нужно говорить, что у меня больше поводов для этого. Я раб, и никогда не вернусь на свою родину. Я умру, прах мой развеют над льдистыми фьордами, а дети моих детей так и будут рабами. Они забудут наших богов и никогда не увидят свет Солнца. Это ли легче? Однако каждый из нас сам выбирает, за что ему любить свою жизнь, какой бы она ни была, и я свой выбор сделал.

Слова Ярополка заставляют его почувствовать себя пристыженным. Витарр хмурится, жмет губы и отводит взгляд в сторону, не зная, что сказать. Как объяснить другу, что, несмотря на рабство, он обладает куда бо́льшей свободой? Его, второго сына великого конунга, травят, как собаку, не пускают на порог и гонят со двора, словно прокаженного. Давит на плечи преступление, которого он не совершал, а злые языки шепчут ему вслед «братоубийца». Если бы ему дали выбор, Витарр предпочел бы рабство такой свободе.

Ярополк мягко сжимает ладонью его плечо, заставляя гостя пройти внутрь. Кивнув ему в знак благодарности, викинг снимает с плеч свой плащ и вдыхает цветочный аромат, который здесь царствует даже над запахом готовящейся пищи. Глазам его предстает множество плодовых деревьев, цветущих белыми и бледно-розовыми цветами, а позади их стволов мягко колышется золотое море пшеницы. Вот оно, главное сокровище Чертога Зимы. Именно для этого похищают они детей Солнца с родной земли. Почва здесь настолько пропиталась холодом, что обратилась льдом, и лишь солнцерожденные, обладающие Даром, могут пробудить ее от мертвого сна. Бесплодная земля оживает, подчиняясь их воле, на ней прорастает жизнь, и плодами ее они питаются.

Без детей Солнца они давно бы уже все погибли.

Здесь его встречают добрыми улыбками и ласковыми словами. Со многими из этих людей он вырос плечом к плечу, отвергнутый собственным народом, в то время как солнцерожденные видели в нем лишь испуганного, искалеченного ребенка. Они дали ему кров и надежду, а большего Витарру не нужно было. Он жмет им руки, касается их плеч и чувствует, что именно здесь он на своем месте. Гораздо лучше было бы, будь у Ганнара-конунга двое детей, а он, Витарр, был бы рожден под теплым солнечным светом. Но удел его – холод и мрак, и лишь здесь может насладиться он тем, что не суждено ему иметь.

– Слышал, – говорит Ярополк, пока идут они в сторону большого стола, – сестра твоя нынче испытание прошла.

– Да, – отвечает он. – Ренэйст сегодня заслужила право зваться воином.

– Не дело это, девке мечом махать. Удел женщин – хранить семейный очаг, детей нянчить. Ей бы в платья рядиться и косы плести, а не выставлять себя за мужчину.

– Скажи ты это моей сестре, так сам бы уже в платья рядился да косы плел.

Черноволосый мужчина смеется и хлопает друга по плечу. На правом запястье Ярополка длинный тонкий шрам, оставшийся после ритуала братания; такой же на своем запястье носит и сам Витарр. Они присаживаются за длинный стол, где делят трапезу дети Солнца, и Ярополк кивает молоденькой девушке, что проходит мимо них. Та кротко улыбается, кинув на луннорожденного смущенный взгляд, и торопливо убегает в другую часть дома.

– Неужели здесь остались люди, которые меня боятся?

– Тебя? Боятся? – Мужчина усмехается. Пряди черных волос, выбившись из-под очелья, падают ему на лицо. – Да здесь тебя даже ребенок не испугается, Витарр. У девочек ее возраста в голове вместо дум вишни цветут, а любой мужчина кажется прекрасным, даже такой, как ты. Кинул на нее мимолетный взгляд, а она уже готова две косы заплести и мальчишек от тебя рожать.

– Пустоголовые птички, – с беззлобной насмешкой произносит Витарр.

Молчат они до тех пор, пока воротившаяся девушка не ставит перед ними чугунный горшочек с дымящейся кашей, деревянную посуду и тяжелые кружки, полные кваса. Эта скромная трапеза заставляет Витарра почувствовать себя богаче конунга. Дождавшись, когда Ярополк первым наполнит глубокую тарелку, он и сам приступает к еде. Каша приятно греет нутро, и он в блаженстве щурит карие глаза, делая большой глоток кваса, когда внезапный толчок в спину едва не заставляет его поперхнуться.

– Дядюшка Витарр, ты пришел!

Тоненький голосок звоном отдается в ушах, но не вызывает раздражения. Чуть улыбнувшись, луннорожденный оглядывается через плечо, глядя на чернявую девочку, обхватившую его пояс. Девочка хлопает голубыми глазенками и радостно смеется, с визгом отскакивая в сторону, когда мужчина пытается схватить ее. Ему эта игра хорошо известна – она будет продолжаться до тех пор, пока он не поймает юркую девочку. Однако в этот раз все заканчивается быстрее, чем обычно.

– Румяна, – мягко, но строго говорит Ярополк, поймав взгляд дочери.

Больше ничего не приходится говорить. Тихонько хихикнув, Румяна забирается на лавку, садясь подле Витарра, и начинает качать в воздухе ногами. Девочка разглядывает побратима отца так, словно впервые его видит, и вновь задерживает взгляд на левой его руке. В густые и жесткие темные волосы ее вплетена красная лента, кажущаяся огоньком в безлунной ночи, и, протянув руку, Витарр мягко оглаживает ладонью ее макушку. Румяна никогда не видела Солнце, и он уверен, что, как бы ни старались родители, им не помочь дочери в полной мере ощутить, как кровь предков бежит по ее венам. Он не может понять, почему солнцерожденные позволяют его народу поглотить их вместо того, чтобы дать отпор, но никогда не спросит об этом.

– Так для чего ты пришел? – спрашивает Ярополк. – Не поверю, что, отобедав в Великом Чертоге, ты навестил нас, чтобы поесть. Ты, конечно, не очень умен, но это глупо даже для тебя.

– Вот и не угадал, – невозмутимо отвечает викинг. – Ради пищи я сюда и пожаловал. Правда, не для себя.

– Глядя, как ты за обе щеки пихаешь кашу, не поверю. Знаешь, на моей родной земле есть такой забавный зверек, белкой зовется. Так эта белка все время ходит в шубе и прячет еду, делая запасы. Никого не напоминает?

– Тебе с твоими шутками только песни слагать, – недовольно фырчит Витарр, вжимая шею в плечи, от этого становясь еще больше похожим на белку. – Но я, в самом деле, пришел просить еды. Немного муки, овощей и фруктов.

Поняв, что побратим его серьезен в своей просьбе, Ярополк хмурится. Есть только один человек, для которого сын конунга может просить пищу, и его совсем не радует, что побратим его делает это.

– Это что же, ты вновь собрался к ней? Витарр, ты…