Книга Не предавай любовь. Книга 2 - Тата Ефремова

Он, наверное, выглядел как-то по-другому. Возможно, даже… сиял. Вечно серьезная, сосредоточенная продавщица Аня, привыкшая к его визитам, посмотрела странно и тоже заулыбалась. Выбрала самые красивые ватрушки, бросила в пакет подарок — крошечную, на пару ложек баночку с домашним джемом.

Телефонный звонок застал Глеба на полпути к общежитию. Он как раз читал сообщение от Кати и рассматривал ее фото.

>уже скучаю. и кушать хочу. скучаю больше, чем кушать(честно-честно)

На фотографии она была в ванной. От губ с бульканьем разлетались стикеры-сердечки. Глеб хохотнул: вот бы не подумал никогда, что Катя способна на подобную милоту.

— Алло, — нетерпеливо ответил Глеб, глядя под ноги. Не хватало еще растянуться на подмерзших, едва присыпанных снежком лужах.

Звонок был с незнакомого номера, но приложение для проверки входящих не выявило спам. Иначе Глеб не взял бы трубку. А то, может, кто-то из одногруппников опять номер поменял.

— Привет.

Глеб сразу узнал голос.

— Антон?! — вырвалось у него. — Это ты, пап?!

— Да, это я, — голос в трубке дрогнул.

— Как ты?! Где ты?!

— Глеб, Глеб, нет времени, все позже. Слушай внимательно.

Антон говорил быстро, четко, сразу вспомнилось, что таким голос отчима становился в ситуациях, когда нужно было концентрироваться, реагировать и действовать. Глеб тут же напрягся, сфокусировал внимание на том, что сейчас услышит. Все эмоции потом.

— Да, пап, говори.

— Коротко по ситуации. Я жив, как видишь, здоров и на свободе. Не мог ничего сообщить раньше, такая селяви, как говорится, — отчим хмыкнул. — В общем, все это время я, можно сказать, был на задании, полиция в курсе. Позвонить не мог, написать тоже. Сейчас все под контролем, насколько это возможно. Главного фигуранта взяли в Германии, везут в Москву. Но есть одно «но»: пара его шестерок еще на свободе. Думаю, будут давить на тех, кто может дать показания. До меня они не доберутся, а вот вы… Полине я позвонил, но она в безопасности…

— Угу, еще позавчера в Италию свалила, — подтвердил Глеб. — Утром сообщение получил.

— Да. Дед забрал Лешку и уехал. Мишу я тоже предупредил. А ты… — отчим помедлил, — ведь вы с Катей учитесь вместе, в одном вузе, да? Дядя Миша сказал…

— Мы вместе, да, — торопливо заговорил Глеб.

Сколько раз он представлял себе этот момент объяснения и даже пытался предугадать реакцию Антона. Ведь Глеб ему, как сын, это понятно. Но Катя… она толком дочерью побыть не успела. Получается, не должен Антон смотреть на них с Катей как на своих детей.

Отчим помолчал, а потом спросил, с осторожностью, как показалось Глебу:

— Насколько вместе?

— Совсем, — выдохнул Глеб. — Мы любим друг друга. Уже давно. Еще со школы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Еще одна мучительная пауза. Антон словно забыл, что минуту назад просил свести разговор к строгому обмену необходимой информацией.

— Дядя Миша начал мне рассказывать о твоем визите к ним, и я понял, что он знает о вас с Катей больше, чем я. Меня это, честно говоря… озадачило.

— Ты не против?

Сердце у Глеба колотилось, на лбу выступил пот.

— Даже если я был бы против, это что-то решило бы?

— Нет, — признался Глеб. А мысленно договорил: «но усложнило бы».

— Тогда мне нужно это… принять. Но дядя Миша говорил, вы поругались, сильно.

— Мы помирились. Поговорили, во всем разобрались и помирились. Антон… понимаешь, я очень сильно люблю Катю. Мне никто другой не нужен, только она. Я о ней позабочусь. Если нужно, увезу прямо сейчас, спрячу.

— Защитник. Ты вырос, Глеб… — отчим беззлобно хмыкнул, а потом, уже серьезно, продолжил: — Я тебе доверяю. Ты, если нужно, всегда голову на плечах сохраняешь. Поэтому и звоню тебе, а не Кате. Она упрямая и учиться старается на отлично, не пропускать занятия, я прав?

— Не без этого, — от облегчения Глеб даже хохотнул.

— Кушает как?

— Вот, — Глеб смутился, — булочки ей несу.

— В общем, берешь Катю — хватаешь ее, что бы она там не говорила — и делаешь то, что скажу, — голос Антона вновь стал строгим. — Инструкции дам только в устной форме. Запоминай…

Катя

Катя ходила по комнате, прикасаясь к вещам Глеба. Надо же, какой чистюля. В школе он таким не был. А сейчас каждая вещь на своем месте. И комната словно… дышит, наполненная воздухом, легким морозцем из приоткрытого окна, запахом Катиных духов.

Прошлое вспоминалось… с нежностью. И вчерашняя ночь тоже.

Это случилось так легко… так естественно. Их тела столь давно стремились друг к другу, что не осталось ничего, что могло бы смутить или разочаровать. Ни одного лишнего слова или движения, лишь откровенность, доверие. Как же хотелось теперь сохранить это чудесное послевкусие,

Вошел Глеб, и по его глазам Катя поняла: произошло нечто серьезное. Они сели пить кофе. Глеб отрывисто передал слова Антона. Во время рассказа он несколько раз подходил к окну, с тревогой выглядывал во двор общежития. Катю захлестнули самые разнообразные эмоции, от облегчения до острой тревоги. Антон жив, он не преступник — можно выдохнуть и ждать встречи. Однако опасность где-то рядом, теперь она приблизилась и к Никитиным, и к Самарским. Очень странно и пугающе ощущать себя потенциальным объектом охоты.

Катя растерялась. Немедленно сорваться с места? Куда-то ехать? Без планов? Без подготовки?

— Напиши старосте своей группы, — предложил Глеб. Он уже кидал в рюкзак разные необходимые в дороге вещи. — Скажи, что у тебя семейные обстоятельства. Позже все объяснишь, ну там… справку предъявишь. Или вернемся — объясним все, Антона попросим подтвердить. Думаю, потом как-то все решится. Две недели. Скажи, что тебя не будет недели две.

— Две недели? — ужаснулась Катя.

Глеб бросил рюкзак, присел перед ней на колено:

— Катюш, все будет хорошо. Все устаканится.

— Все как будто в фильме каком-то, — призналась Катя. — Как не наяву.

— Да уж, — Глеб со вздохом обернулся на комнату. — Ладно, сейчас быстро и осторожно идем к тебе. Берем вещи, потом выезжаем. Вовремя я машину у деда забрал. Планировал тебя в деревню отвезти на выходные, а теперь…