Книга Долг сердца. Кардиохирург о цене ошибок - Назим Шихвердиев

Поезд ушел, или После драки кулаками не машут

Я не собираюсь классифицировать ошибки. Возможно, кто-нибудь из психологов этим займется. Но повседневные ошибки существуют точно. Одна из самых частых называется «поезд ушел». Неважно, час или минуту тому назад, но ушел.

Вспоминается один случай. У моего старшего коллеги, занимавшего довольно высокий пост в военной медицине, подрос и окончил школу единственный сын. Родители очень хотели, чтобы он пошел по стопам отца. Парень не возражал. И на семейном совете было решено, что он будет поступать в Военно-медицинскую академию. В те времена не было ЕГЭ, но и почти не было коррупции. Многое решали дружеские и деловые связи. А мой старший товарищ по этой части мог быть назван гением общения. Он имел миллион друзей благодаря своей фантастической коммуникабельности.

Парень-абитуриент приехал в Красное Село, где находится учебный центр Военно-медицинской академии и проходят вступительные экзамены. Первый экзамен – пять, второй – пять, третий – пять. Остается последний – сочинение. С ним тоже проблем не предвидится. Устраивает даже тройка. Все абитуриенты живут в летних домиках по 25–30 человек. К последнему экзамену большая часть абитуриентов уже покинула лагерь. Готовиться к сочинению в последний вечер бессмысленно. Молодые пацаны дурачатся. Кто-то начал поливать всех одеколоном, кто-то чиркнул спичкой. Вспыхнул огонь, который сразу же погасили, но один из молодых людей получил небольшой поверхностный ожог. Пошел в медпункт, где его, естественно, спросили об обстоятельствах термической травмы. Парень рассказал, как было дело.

– А кто брызгал одеколоном?

– Такой-то.

Далее следует доклад дежурному по лагерному сбору, тот – по команде – заместителю начальника академии. Реакция последнего – отчислить нашкодившего абитуриента. С поступающими в военные учебные заведения вообще не церемонятся. Утром уже был подписан приказ об отчислении, и никакого последнего экзамена уже не состоялось. Отец кинулся к заместителю начальника академии, подписавшему приказ, но поезд, как говорится, ушел. Пришел бы до подписания приказа, думаю, вопрос бы решился влет.

Более того, командиром роты абитуриентов, в которой числился отчисленный парень, был офицер, служивший ранее в подчинении у его отца и души не чаявший в своем бывшем шефе. Если бы он узнал о происшедшем вовремя, то вообще не было бы никаких докладов и, естественно, никаких последствий. Однако получилось, как получилось. Пацаны не придали значения, казалось бы, абсолютной мелочи и не сообщили своему командиру роты. Отец парня опять же, казалось бы, подстраховался на все случаи жизни, но в реальности абсолютно все предусмотреть невозможно. Обстановка меняется быстро – дежурный доложил по инстанции, начальник рубанул шашкой, приказав отчислить провинившегося. Утром приказ был подписан – и «поезд ушел».

История на этом не закончилась. Отец напомнил провинившемуся сыну договоренность, что если он не поступит, то поедет домой через пол-России в общем вагоне, как положено военному абитуриенту. Сказано – сделано. Кто помнит те времена, знает, что проблема с билетами на поезда и самолеты в летний период была колоссальная. Люди за полтора месяца выстраивались в очереди у билетных касс, чтобы получить заветный билет. Здесь же надо ехать уже завтра. Отец идет на вокзал, но не в кассу, а в отделение милиции на транспорте. Заходит в отделение с абсолютно естественной широчайшей улыбкой, здоровается. Далее происходит короткий диалог:

– Мужики, мне нужен один билет в общем вагоне до такой-то станции.

– Вы ошиблись, здесь не билетные кассы. Вам туда, – один из милиционеров указывает на входную дверь.

– Вы меня не поняли: я – доктор и принес для вас немного (достает трехлитровый баллон) медицинского спирта, чистого.

Один из милиционеров переспрашивает:

– Куда, вы говорите, нужен билет?

Мой старший товарищ ему напоминает название станции. Милиционер уходит. Минут через десять он возвращается с извинениями, что билеты в общий вагон на такие дальние расстояния не продают, есть только плацкартный. И вручает билет (документов на железнодорожные билеты тогда не требовалось). Все быстро, красиво и без ошибок.

Ситуация «поезд ушел» встречается регулярно. Она типична, например, для студентов. Во многих вузах после не сданного с первого раза экзамена разрешаются еще две переэкзаменовки, после чего следует отчисление. Я считаю, что в любом вузе простая сдача экзамена рассчитана не на вундеркиндов, а на вполне средних студентов. Поэтому никогда не ходатайствую за двоечников. Аргумент простой – я не хочу в перспективе лечиться у неграмотных врачей. Но для родителей этих неучей такой аргумент срабатывает только в отношении всех остальных студентов, но не их собственных детей. Ко мне они уже давно перестали обращаться с подобными просьбами. Однако, как правило, все начинают бить тревогу только после третьей неудачной попытки, когда поезд уже действительно ушел.

Дети и молодые люди до последнего стараются скрыть свои проблемы и просто не понимают, что вчера их решить было легко, а сегодня уже невозможно.

Многие ошибки делаются от недопонимания важности некоторых мелочей. Как-то во время летнего отпуска я зашел к своему дяде по материнской линии. Он жил в самом центре нынешнего Владикавказа, прямо на правом берегу Терека. Мне очень понравилось, как у него была застеклена лоджия – огромные, но легкие рамы из дюралюминия с панорамными стеклами. В те времена купить такие было невозможно. Все доставалось по каким-то неведомым каналам. Видя мое восхищение, дядька предложил сделать мне аналогичные, но по размерам моей лоджии. Цена меня вполне устраивала. Доставить рамы в Питер взялся мой друг Феликс, у которого был свой КамАЗ. Дело оставалось за малым – снять размеры с моих окон. Уезжая из Питера в отпуск, я оставил ключи своим знакомым. Вечером позвонил им, попросил сходить и измерить ширину и высоту окон на лоджии. На следующий день у меня были все нужные размеры, и заказ состоялся.

Месяца через три ко мне в Питер приезжает друг Феликс и заодно привозит изготовленные для меня дюралевые рамы. Затаскиваем их на 8-й этаж, выносим на балкон и впадаем в ступор. Рамы примерно на 10 см больше проемов в ширину и сантиметров на 5 в высоту. Как такое могло случиться? Оказалось, что женщина, которую я попросил снять размеры, подошла к этому вопросу упрощенно: взяла детскую деревянную 20–30-сантиметровую линеечку и с ее помощью измерила оконные проемы. Естественно, что погрешности измерения оказались чудовищными. К слову, по образованию она была инженер-гидротехник, окончила Ленинградский политехнический институт.

Я не знал, что делать. Из ступора меня вывел тот самый Феликс, который привез эти рамы. Со словами: «Какая ерунда! Я же горный инженер!» – он спустился к своей машине и вернулся оттуда с огромной кувалдой и парой инструментов типа долота. Буквально за 3–4 часа Феликс выдолбил в боковых стенках лоджии бороздки глубиной по 5 см и сбил верхний край передней панели лоджии на такую же высоту. Благо дом у нас кирпичный. Рамы были успешно установлены и закреплены. Заделать щели Феликс пообещал весной, когда потеплеет, и обещание свое выполнил.