Книга Целитель. Двойная игра - Валерий Большаков

– Тот самый источник? – перебил его Шелепин.

– Да, – молвил генсек в задумчивости. – В общем… Сделаем так. Мы тут пару раз честность упоминали… Вот это в тебе есть – ты не то что дачей, даже машиной не обзавёлся! Потому и хочу двинуть тебя в министры внутренних дел. Потянешь?

Глаза у Железного Шурика заблестели, но натура взяла своё.

– Николай Анисимович[31] вроде вполне справляется… – осторожно заметил он.

– Неисправим! – хохотнул Брежнев, качая головой. – Щёлокова мы снимем, пока он беды не натворил, но ни званий, ни наград лишать не станем. С почётом проводим на пенсию, не обидим. Можешь устроить Николая Анисимовича своим помощником или советником, да хоть заместителем. Дело вообще-то не в нём. Просто такая гниль изо всех щелей полезла, что страшно делается! Взяточники, спекулянты… Уголовщина повсюду, даже в ЦК просочилась! Мафия самая настоящая, как «Коза ностра» какая-нибудь! И вот чтобы с нею справиться, нужен человек сильный, волевой, а главное, неподкупный. Всего я тебе не расскажу, – усмехнулся он, словно намекая, – не дорос. Ну так расти!

– Я согласен, Леонид Ильич, – сказал Шелепин позванивавшим от волнения голосом.

Брежнев успокоенно кивнул, покидая кресло.

– Проходите, проходите, товарищи! – долетел голос из фойе.

Генеральный секретарь ЦК КПСС повернул голову в сторону известнейшего занавеса-панно с барельефом Ленина и твёрдой уверенной поступью пошагал к президиуму.

Вечер того же дня

Первомайск, улица Кирова

– Мам, я в бассейн! – соврал я.

– Не задерживайся, ладно? – донёсся голос из кухни. – А то всё остынет!

– Я недолго!

Выскочив на улицу, почти сразу влез в подоспевшую «гармошку» – сочленённый «Икарус», белый с красной полосой[32]. Плюхнулся на сиденье, по неистребимой детской привычке мостясь у окна – чтоб лучше видеть коловращение жизни.

Трафаретная надпись взывала: «Лучший контролёр – совесть пассажира», и я честно кинул пять копеек в автобусную кассу-копилку. «Икарус» заворчал, выворачивая с остановки, заскрипел, захлопал дерматиновым тамбуром-гармошкой и покатил, добродушно взрыкивая.

Губы уксусно скривились, стоило подумать, до чего же разлад в личной жизни поднял мой КПД. Вместо того чтобы томно вздыхать при луне и целоваться в укромных уголках, я кручусь-верчусь, бегаю как посоленный, все скрепы заготавливаю, чтоб ни одна сволочь не смела вальнуть Союз ССР…

В салоне горели яркие лампы, из-за чего улица Ленина за окнами казалась погружённой во мглу. Темнота – друг молодёжи. И шпионов.

Я поморщился, тут же вскакивая. Чуть не пропустил свою остановку!

Выйдя у медтехникума, пошагал дальше по сузившейся улице Ленина – автобусы сюда не ходили, сворачивая на Одесскую. Ну мне тут недалеко, а ходить полезно.

На улице Кирова горели редкие фонари, слышался гомон дружной компании, а где-то крутили пластинку – Мирей Матье извинялась за свой детский каприз[33].

Свернув в тёмный переулок, где лениво брехали собаки да заполошно кудахтали куры, я оказался у высокого забора, сколоченного из щелястых досок, добросовестно выкрашенных извёсткой. Пока всё так, как объяснял Алон. За оградой прячется плодоовощная база, её найдёшь с закрытыми глазами – по запаху гнили. А вот и сторожка.

Я постучал в фанерную стенку, как условлено – два удара с паузой, три подряд. Прислушался, замерев, – скрипнула дверь. Донеслись гулкие шаги, и в темноте зазвучал чуть придушенный голос:

– Кто там? База закрыта!

– Мне нужен Леви Шавит, – негромко сказал я и зачитал из Каббалы, будто упражнялся в тёмных искусствах: – Ана бэкоах, гдулат йаминха татир црура.

Это был пароль. Я расслышал дыхание Леви.

– Барух шем… квод малкуто леолам ваэд… – запинаясь, пробормотал он отзыв. – Это… «Миха»?

– Я, – говорю деловито. – Ручка и бумага найдутся? Мне нужно передать совсекретные сведения.

– Сейчас я!

Шавит метнулся прочь, а я малость расслабился, оглядываясь окрест. Вроде всё тихо.

Мне очень повезло, что Рехавам Алон оказался из тех раввинов, кто не вторил бездумно ветхозаветным максимам, а склонялся к постижению новых истин. Признав меня Мессией, он обрёл смысл в жизни – и упростил мою задачу. Я ничего Алону не доказывал – он внимал каждому слову как великому откровению. Более того, Рехавам, этот полковник в отставке и думающий аналитик Моссада, сам постоянно утверждался в глазах «Михи», предлагая свои услуги, в том числе весьма щекотливого свойства. Его «мальчики» ликвидировали Збига Бжезинского, здорово облегчив исполнение моего плана. Как не порадеть за такого соратника?

– Пишу! – выдохнул Леви по ту сторону забора.

– Диктую, – отозвался я, припоминая, как совсем недавно скрывался от Леви и Хаима. – Двадцать третьего сентября этого года… Ицхак Рабин при посредничестве Киссинджера… заключит с Египтом промежуточное соглашение… по отводу Армии обороны Израиля с Синайского полуострова. А уже десятого октября… арабам вернут часть Синая. Садат скажет, цитирую: «Я получу эти земли в обмен на клочок бумажки!» Этого нельзя допустить…

– Правильно! – горячо сказал Шавит. – За что боролись? – и тут же спохватился: – Пишу, пишу…

– Полуостров при арабах… всё равно будет пуст и заброшен, разве что террористы всякого пошиба схоронятся на нём, – продолжил я диктовать с расстановкой. – Двадцатого декабря семьдесят шестого года Ицхак Рабин подаст в отставку. Газетчики пронюхают, что у его жены Леи Рабин есть зарубежный счёт в США. Вторая причина – противостояние Рабина с Шимоном Пересом. Счёт нужно немедленно закрыть, а Переса с Рабином – заставить сотрудничать! Иначе уже семнадцатого мая семьдесят седьмого года… произойдёт своего рода переворот – на выборах в Кнессет партия «Херут» во главе с Менахемом Бегином приведёт к власти правоцентристский блок «Ликуд». Бегин станет чуть ли не брататься с арабами! В ноябре Садат прибудет в Иерусалим, а в декабре Бегин отправится с ответным визитом в Каир. Возможно, что с ликвидацией Бжезинского они уже не подпишут соглашение о полной сдаче Синая, но лучше перебдеть, чем недобдеть. Записал?

– Щас… Ага!

– И ещё одна важная информация уже не политического, а экономического свойства.

– Пишу!

– У побережья Израиля находится Левантийский нефтегазоносный бассейн, – делился я своим послезнанием. – Месторождение Тамар находится вблизи израильско-ливанской морской границы, в девяноста двух километрах от берега. Запасы газа составляют триста миллиардов кубометров.