Книга Шантажист - Диана Билык

Оставаясь сверху, выждал, когда Афина расслабится, только тогда немного отстранился, провел ладонями по тонким рукам, убедился, что привязана крепко и не вырвется, погладил плечи, опустился на грудь, обошел вершины стороной, пересчитал ребра. Какая же она худая. Даже через пуловер казалась слишком тонкой и маленькой, но я хочу видеть больше.

Подхватил край свитера и медленно скатал его вверх. Девушка молчала, затаившись, не ерзала и не сопротивлялась, только подрагивала.

Стоило моим пальцам коснуться оголенной кожи, она шумно выдохнула. И я вместе с ней. Под пуловером оказалась белоснежная майка. Приподнял и ее, стянув до груди, вдохнул-выдохнул, только потом обнажил полностью и уставился на дерзко торчащие сосочки. Я неделю подыхал, вспоминая последнюю нашу сессию. Но видео – это все хрень, суррогат, видеть и понимать, что можешь коснуться – настоящий шторм.

Но я придержал свои паруса, достал якорь и... продолжил ее раздевать.

Сегодня Афина была в джинсах. Не трогая грудь, переместился к застежке, поцеловал средоточие жара через ткань, глухо засмеялся, когда она слабо толкнулась навстречу.

– А если я урод, толстый мудак, противный лысый старикашка? Тебе похрен с кем трахаться? Да, Афина? – расстегивая молнию, говорил и не сводил с нее глаз.

– У тебя есть шанс доказать обратное, – упрямо сказала она, дрожа от моих прикосновений. – Покажи себя, развей сомнения-а…

Она вытянула гласные на моем проникновении под влажные трусики. Я не удержался, хотелось почувствовать, как она пылает. Хотелось понять почему.

– Ты со всеми так течешь, сука?

– Пошел ты… – скрипнула, когда я потеребил пальцем набухший клитор.

Убрал резко руки, поднял их, будто сдаюсь, и отодвинулся, сполз на край кровати.

Что я творю? Она должна страдать! А девка наслаждается. Шлюха!

– Что? – выплюнула Афина. – Боишься, что мне слишком хорошо от твоих мерзких пальцев?

– Замолчи, – потянул джинсы и почти скинул с ее ног, но она оттолкнула меня, ударив пяткой по рукам.

– О, нет, Ворон! Я буду говорить, птиц несчастный! Да, я хочу тебя. Удивлен?! Ты меня распалил, хочу тебя попробовать. Ну что же ты? – дернулась, подалась вверх. – Или маленький вырос, что стыдно показать? Дай хоть потрогать! – девушка засучила ногами, сбросила штаны, расставила широко ноги и приподняла бедра.

Блять, она как опытная путана. Совращает меня, ведет по своему сценарию. Разве такое может быть? А в жизни кажется скромницей и закрытой женщиной.

– Зачем же ты меня вызвал, если не ради этого?!

– Заткнись.

– Хочешь, чтобы замолчала, закрой мне рот!

И я закрыл. Налетел на нее, запечатал губы поцелуем. Хотя это трудно было так назвать, больше напоминало танцы быков. Языки сплетались, дыхания сливались, движения опаляли, кожа почти плавилась от прикосновений к ней. Жажда заставляла сильнее толкаться языком в порочную глубину. Обжигала желанием быть с ней, вжаться в нее, врасти. Люблю ее – суку, со стороны люблю, наблюдаю и сгораю по ней, а она… невозможная, ведь от первого встречного мужика потечет, а я сойду с ума от ревности. Уже схожу, когда вижу, как за ней увиваются соперники, как они оборачиваются ей вслед, как горят их глаза. Знали бы они, что нужно только надавить, задвинуть ей ноги – и она ляжет под любого. Стерва озабоченная!

Шаг 30

Он отстранился и затих. Я чувствовала, как напряженно дышит, как зажимает руками с двух сторон, и хотела… чтобы целовал еще.

Безумие.

– Отпусти, пожалуйста… – прошептала и отвернулась.

Стало внезапно стыдно, что провоцировала, и невыносимо страшно, ведь он мог быть и правда тем ублюдком, что душил девушек платком. Когда шелк коснулся кожи, я будто умерла. Похолодела. Превратилась в лед, что можно разрушить одним ударом.

А потом он меня воспламенил. До состояния проснувшегося вулкана. Во мне будто родилась другая «Я».

Дернулась. Слабо. От жара, что разливался по всему телу, стало дурно. Как меня такое может возбуждать? Неужели я больна? Сломала психику еще тогда, когда Коша вынуждал меня переступать через себя?

– Афина, – низкий голос Ворона ушел немного в сторону, рядом прогнулась кровать. Крупный, большой мужчина. Намного выше меня ростом, на голову, не меньше. – Расскажи о себе. Расскажи что-то, чего я не знаю.

– Не хочу, – я мотнула головой и прогнала ощущение загнанности, захотелось прекратить бороться, забиться в угол и тихо поплакать.

Губ коснулось что-то мягкое и теплое. Мелкая дрожь сковала мышцы, я потянулась за ощущениями, будто цветок за солнцем. Мелкие приятные удары по уголку губ и «шажочки» переместились, коснулись впадинки под носом, защекотали. Его руки отдавали много тепла, вакуумировали на кончиках пальцев острые колючки. И странно, я не чувствовала в этом угрозу. Не чувствовала страха или ужаса оттого, что лежу раздетая с незнакомым мужчиной, которого никогда не видела, и не могу насытиться его лаской.

Ворон передвинул пальцы по контуру губ и провел по спинке носа вверх, нырнул пятерней в волосы.

– Хочешь. Или нет. Мне все равно. Я хочу услышать, кем ты была до всей этой грязи.

– Это не интересно.

– Слушай, – его рука выпуталась из волос и, зацепив щеку, опустилась на шею, – отвечай, когда я спрашиваю, – чуть строже, но я все равно не испугалась. Наверное, устала бояться. Или сил на это не осталось.

Я немного повернула голову в его сторону.

– Пошел нахрен. Не собираюсь перед тобой выливать душу. Ты лицо свое боишься показать, а я жизнь тебе выложить должна на тарелочку? Захочешь, сам все найдешь. Конченный придурок.

– Все, что мог, нашел. Придурошная, – в его голосе, искаженном какой-то гадостью, слышалась улыбка. – Окей, что ты любишь читать?

Я набрала воздуха, чтобы бросить что-нибудь самое примитивное, но большой палец перекрыл губы.

– Отвечай честно, и я отвечу честно на любой твой вопрос.

Я засмеялась.

– Как я это проверю?

– Никак, – отпустил шею, снова вернулся ладонью на щеку.

– Тогда иди ты, не услышишь от меня откровений.

Он надолго замолчал и, изучая кончиками пальцев мое лицо, гладил по ленте на глазах, щекотал скулы, переходил на плечи, ступал маленькими шажочками по рукам.

– Накажу, – пригрозил, но совсем не зло. Как-то даже с иронией.

– Да? – хмыкнула я. Вслушалась. В голос, запах. И не смогла ничего отделить, узнать. Только бархатистый низ, что вибрировал где-то глубоко внутри, крохмальная свежесть отельных простыней и молочно-кремовый аромат, витающий в номере.

Его прикосновения обжигали. Хотелось еще. Наверное я оказалась на пике адреналина, потому так реагирует тело. Раньше я могла отключаться, даже симулировать возбуждение, притворяться, что мне нравится человек, а сейчас хочу наоборот – притвориться, что меня от этого ублюдка воротит.