Книга Волчьи ягоды - Галина Гордиенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Девочка беспомощно пожала плечами:
— Домой пойдем, давай, а? А о нем в деревне расскажем. Пусть другие его вытаскивают.
— А если он за это время утонет? — угрюмо буркнул Володька. — Тогда как?
— Не знаю, — Маруська неожиданно всхлипнула. — Только я его боюсь. Он… он, правда, злюка…
Ребята опять настороженно прислушались: давно сорванный голос по-прежнему умолял о помощи. Володька мрачно сказал:
— Придется туда тащиться. Он подонок, конечно, но мы-то нет. Как думаешь?
Девочка обреченно кивнула. Володька ласково предложил:
— А то оставайся тут. Подождешь нас. Я теперь и сам справлюсь.
Он понизил голос и неожиданно для себя признался:
— Я, знаешь, хоть и обернулся человеком, волком все же остался.
— Как это? — Маруськины глаза мгновенно округлились от любопытства.
— Сам не пойму. Запахи, звуки… Зверем, правда, я их лучше слышал, но и сейчас…
— Здорово!
— И тропу, думаю, в болотах найду. Сам. Так что ты оставайся.
— Ни за что! Я с тобой пойду.
— Может, не надо? Устала ведь…
— Пойду!
— Ну ладно…
Володька хмуро посмотрел на солнце: «Вот уж повезло! Не поторопимся, запросто к телефонному разговору опоздаем. Мама черт-те что подумает…»
В болота ребята полезли неохотно. Володька обеспокоенно прислушивался к хриплым, отчаянным воплям. Он старался пробраться к источнику криков не особо петляя, что было почти невозможно.
Маруська, легко прыгавшая рядом, сердито бормотала, перечисляя понесенные по вине Петра убытки:
— Орал на меня, как ненормальный… В капкан из-за него чуть не попали… Напугал, жуть как! Стрелял опять же. Володьке как больно было… Что еще? А! Платье я порвала на повязки… Ой, а мамка-то?!
Последняя мысль оказалась для Маруськи самой болезненной. Она нагнала пробиравшегося немного впереди Володьку. Дернула его за подол футболки и плачущим голосом выкрикнула:
— Платье-то пропало мое! Что мамка теперь скажет?
Володьке вдруг стало смешно. Он легонько шлепнул Маруську пониже спины и пообещал:
— Твое платье я на себя возьму! Клянусь. Из-за него тебе не влетит.
— Ты мою мамку не знаешь, — недоверчиво возразила девочка.
— А ты — меня! Сказал: не попадет, значит, все. Я такой.
И передразнил Маруську:
— Мы, Татарниковы, все такие!
Девочка смешливо фыркнула. Побежала было рядом, но через пару минут неожиданно остановилась и крепко схватилась за Володькину штанину. Он удивился:
— Ты чего?
Маруська икнула и дрожащей рукой указала куда-то в сторону. Володька нехотя перевел взгляд и увидел метрах в двадцати, среди развороченного торфа, немо глазеющую на них голову. Руки, бессильно цеплявшиеся за перекинутую через топь довольно тонкую осинку, уже почти скрылись в зловонной грязи.
— Черт, — потрясенно пробормотал Володька. — Если б не осинка…
Володька строго-настрого велел Маруське оставаться на месте и осторожно стал пробираться к тонувшему. Потом он опустился на живот и пополз, с невольной дрожью ощущая, как дышит под ним огромное болото.
Петро молчал, будто ему язык отрезали, только таращился на Володьку квадратными глазами. А минут через пять рот он захлопнул уже вынужденно: подбородок почти полностью скрылся среди булькающей, неприятной, темно-коричневой жидкости. Осинка прогнулась под чрезмерной для нее тяжестью, но все еще держала.
Совершенно промокший Володька наконец дотянулся до стволика и вцепился в него обеими руками. Сплюнул попавшую в рот дурно пахнущую, горьковатую воду и недружелюбно буркнул:
— Хватайся покрепче. Я попробую тебя вытянуть.
Петро промолчал, лишь его глаза еще сильнее округлились. Чего в них было больше, изумления или ненависти, не сказал бы никто.
«Зря стараюсь, — тоскливо подумал Володька, медленно отползая от зловонной полыньи. — Будь я на его месте, он бы меня еще и камнями забросал…»
Трясина отпускать свою добычу никак не хотела. Отдавала рывками, очень неохотно. Уставшему Володьке временами казалось, что его плечевые суставы вот-вот не выдержат страшного напряжения.
Но он тянул. Тянул, сцепив зубы и чувствуя, как под животом ходуном ходит довольно тонкий здесь слой торфа.
Вот уже на поверхности кипящего болота показались плечи Петро, вот он вынырнул почти по пояс…
В конце концов задыхающийся Володька добрался до более надежного места. Уперся локтями в землю и рванул осинку изо всех сил.
В глазах потемнело. За спиной испуганно вскрикнула Маруська. И тут несговорчивое болото наконец уступило: с громким, протяжным стоном отпустило мальчишку. Петро вылетел из трясины, как морковка из хорошо вскопанной грядки, и поспешно пополз в сторону от быстро стягивающейся дыры.
— Все!
Володька медленно вернулся на тропу и с сожалением посмотрел на ободранные, кровоточащие руки. Маруська всхлипнула и прижалась к нему. Мальчик успокаивающе погладил ее по голове и судорожно вздохнул, окончательно приходя в себя.
Оба хмуро наблюдали, как к ним на брюхе приближается страшно грязный и отвратительно воняющий Петро. Девочка брезгливо поморщилась и прошептала:
— Мы его с собой возьмем?
— Зачем? — тоже шепотом отозвался Володька. — Сейчас из болота выведем и распрощаемся. Нам спешить надо. Дед велел утром подойти, а сейчас уже почти семь…
Петро выполз на тропу и обессиленно рухнул у их ног. Маруська осторожно дотронулась до него кроссовкой:
— Петь, ты как?
— Сама не видишь? — глухо пробормотал односельчанин, не поднимая головы.
— Ты дальше сам из болота выберешься, нет?
— Спешите смыться? — враждебно прохрипел парень и с трудом сел.
Маруська попятилась, оттаскивая за руку и мрачного Володьку. Петро исподлобья зыркнул на девочку:
— С оборотнем связалась?
Маруська ахнула:
— Как тебе не стыдно?! Он же тебя спас! Забыл, да?!
— Спас… А из-за кого я туда попал?!
— Дурак! — Маруська вдруг всхлипнула. — Я не хотела тебя вытаскивать, а Володька… Ты злой! Я твоему отцу все скажу! Ты в меня стрелял!
— Я не в тебя, — огрызнулся Петро, пальцами сдирая с лица грязь и невольно прислушиваясь к ноющему боку. — Я в оборотня! В волка!
Ребята переглянулись. Маруська неожиданно хихикнула. Петро скривился:
— Ты чего?
