Книга Век Людовика XIV - Уильям Джеймс Дюрант

что: они должны показать вам, что вы должны смириться под могучей рукой Бога, если не хотите, чтобы Он смирил вас; что вы должны просить мира и этим унижением искупить всю славу, которую вы сделали своим идолом…; что для спасения государства вы должны как можно скорее вернуть своим врагам все, что вы не можете по справедливости удержать.

Сир, тот, кто говорит вам эти истины, отнюдь не против ваших интересов, он отдал бы жизнь за то, чтобы вы были такими, какими вас хочет видеть Бог; и он не перестает молиться за вас.*

Фенелон не решился отправить это письмо непосредственно королю; он поручил передать его госпоже де Ментенон, возможно, надеясь, что, хотя она и не покажет его Людовику, оно, отражая настроение народа, побудит ее использовать свое влияние для достижения мира. Она передала его архиепископу де Ноайлю с таким комментарием: «Это хорошо написано, но такие истины только раздражают или обескураживают короля. Мы должны мягко вести его по тому пути, по которому он должен идти». 33 В 1692 году она писала: «Королю известны страдания его народа, и он ищет все средства, чтобы облегчить их». 34 Несомненно, она знала, какой ответ он дал бы Фенелону: что христианские максимы не могут быть использованы в отношениях с государствами; что поколение французов может быть справедливо принесено в жертву, если таким образом будущее Франции будет обеспечено естественными и более надежными границами; и что попытка добиться мира от объединенных и мстительных союзников откроет Францию для вторжения и расчленения. Оказавшись в противоречии между религией братства и философией войны, Ментенон все чаще ездила в Сен-Сир и искала в общении с молодыми монахинями счастья, которого не находила во власти. 35

Ближе к концу войны Пьер Ле Пезан, сьер де Буагильбер, генерал-лейтенант региона вокруг Руана, принес Поншартрену план по смягчению экономического хаоса и общественного разорения. «Выслушайте меня терпеливо, — убеждал он министра финансов, — сначала вы примете меня за дурака, потом увидите, что я заслуживаю внимания, и, наконец, будете удовлетворены моими идеями». Пончартрен посмеялся над ним и отослал его. Разгневанный магистрат опубликовал отвергнутую им рукопись под названием Le Détail de la France (1697). В ней осуждались многочисленные налоги, которые тяжело ложились на бедных и легко — на богатых; осуждалась церковь за то, что она поглотила столько земли и богатств; осуждались финансисты, чьи липкие пальцы цеплялись за налоги, которые они собирали для короля. 36 Аргументы были ослаблены преувеличениями, небрежной статистикой и ошибочными взглядами на экономическую историю Франции до Кольбера; но они были обострены пониманием того, что правительство, привыкшее все регулировать, не было готово понять. Буагильбер одним из первых отверг меркантилистское заблуждение, что драгоценные металлы сами по себе являются богатством и что цель торговли — накопление золота. Богатство, по его мнению, — это изобилие товаров и способность их производить. Высшим богатством является земля; фермер — основа экономики, и его разорение влечет за собой разорение всех; в конечном счете все классы связаны общностью интересов. Каждый производитель является потребителем, и любое преимущество, которое он получает как производитель, рано или поздно аннулируется его недостатком как потребителя». Система регулирования Кольбера была ошибкой; она тормозила производство и затрудняла торговые артерии. Самый мудрый путь — позволить людям свободно производить, продавать и покупать в пределах государства. Пусть природные амбиции и жадность людей действуют при минимуме законодательных ограничений; освобожденные таким образом, они будут изобретать новые методы, предприятия, способы использования, инструменты; они умножат плодородие земли, продукцию промышленности, размах и активность торговли; и в результате рост богатства обеспечит новые доходы для государства. Возникнут неравенства, но сам экономический процесс их устранит». И снова laissez-faire, за два века до расцвета капитализма со свободным предпринимательством в западном мире.

Короля и его министров можно было бы простить, если бы они посчитали, что война с половиной Европы — не время для столь масштабной экономической революции. Вместо того чтобы реформировать экономику, они повысили налоги. В 1695 году был введен налог с населения или налог на голову, который якобы взимался с каждого взрослого мужчины во Франции; его оправдывали как временный, и он просуществовал до 1789 года. Теоретически им должны были облагаться дворяне, священники и магистраты; на самом деле духовенство купило освобождение от налога с помощью умеренной субсидии, а дворяне и финансисты нашли лазейки в законе. Для выколачивания денег из народа использовались все способы. Проводились лотереи, продавались должности, обесценивалась валюта, богачей обхаживали и просили о займах. Король сам развлекал банкира Сэмюэля Бернарда, выманивая у него миллионы гипнозом королевской ауры и обаяния. Несмотря на налоги и приспособления, старые и новые, общий доход государства в 1697 году составил 81 000 000 ливров, а расходы — 219 000 000.

Наконец Людовик признал, что его победы высасывают жизнь из Франции. Он велел своим дипломатам договориться с врагами. Их умение в какой-то мере спасло его. В 1696 году они убедили герцога Савойского подписать сепаратный мир. Людовик дал понять, что прекращает поддержку Стюартов и признает Вильгельма III королем Англии. Сам Вильгельм обнаружил, что деньги дороже крови. «Моя бедность невероятна», — жаловался он, но парламент все неохотнее выделял фунты на снабжение его войск. В качестве предварительного условия для заключения мира он потребовал изгнания Якова II из Франции. Людовик отказался, но предложил восстановить почти все города и местности, завоеванные его армией во время войны. 20 сентября 1697 года Ризвикский мир (близ Гааги) положил конец «Пфальцской войне» с Англией, Голландией и Испанией. Франция сохранила Страсбург и Франш-Конте, вернула себе Пондишери в Индии и Новую Шотландию в Америке, но французские тарифы были снижены до уровня голландской торговли. 30 октября был подписан дополнительный мир с Империей. И император, и король Франции ожидали скорой смерти Карла II Испанского, и в канцеляриях Европы прекрасно понимали, что подписанное — лишь перемирие в преддверии большой войны, призом в которой станет самая богатая империя в мире.

III. ИСПАНСКАЯ ПРОБЛЕМА: 1698–1700 ГГ

Бездетный Карл II был близок к смерти. Кто унаследует его владения, простиравшиеся от Филиппин через Италию и Сицилию до Северной и Южной Америки? Людовик претендовал на них не только как сын старшей дочери Филиппа III Испанского, но и благодаря правам своей