Книга Исцеляющая любовь [= Окончательный диагноз ] - Эрик Сигал
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Барн? Что-то случилось?
— Вроде того. Но в хорошем смысле. Мне нужны имена адвокатов.
— У тебя что, от недосыпа крыша поехала?
— Нет-нет, но я, кажется, забыл название фирмы, где ты работаешь.
— «Чэпмен, Рутледж и…»
— Хорошо, хорошо, — не дал договорить Барни — Выходит, еще немного соображаю. Послушай, Уоррен, выясни, кто у вас там лучший агент, и попроси позвонить мне в клинику. Я только что получил заказ на книгу!
— Ого! Вот это да! Поздравляю. Вот мама обрадуется! Сам-то небось на седьмом небе?
— Между прочим, я сижу в «Лютеции». Но ближе к небу я пока не бывал. Спокойной ночи, старик. Спасибо.
Ночь в «яме», как врачи часто называют отделение скорой помощи, начиналась относительно спокойно. Обычные переломы, дети с высокой температурой, пострадавшие в дорожных происшествиях и т. п.
Неожиданно до Сета донесся рев сирен — это подъехала «скорая» в сопровождении полиции. А еще через несколько секунд в приемном начался настоящий бедлам. Даже не верилось, что пострадавших всего двое, — столько крови было на доставивших их санитарах и полицейских.
— Кто здесь старший? — рявкнул сержант полиции.
— Я, — ответил Сет. — Быстро рассказывайте, время, время!
— Прошу прощения, док. Насколько я разобрался, женщине досталось больше всего. На ней больше ран, и, кажется, ее еще и изнасиловали.
— Ясно, сержант, — буркнул Сет. — Я ею сам займусь.
Он сделал знак двум медсестрам и интерну Тиму Блустоуну, чтобы перевезли мужчину во вторую операционную. А сам еще с одним интерном и третьей сестрой повез женщину в первую операционную. Убедившись что внутренние органы не задеты, Сет сказал ассистенту:
— Проверь, нет ли внутреннего кровотечения, и начинай шить. Я пойду посмотрю, как там у Тима дела и кого-нибудь пришлю тебе на подмогу.
И он стремительно направился в другой конец коридора. Во второй операционной он застал немую сцену.
— Что происходит? — спросил Сет.
Тим Блустоун прохрипел:
— Удар ножом прямо в сердце. Он мертв.
Сет бросил взгляд на кардиомонитор — прямая линия. Пострадавший недвижно лежал на столе, а из небольшой раны на левой стороне груди медленно сочилась кровь.
— Измерьте-ка еще раз давление, — приказал Сет, а сам посветил фонариком в зрачки.
— Глаза я уже смотрел, — заметил Блустоун. — Зрачки расширены и на свет не реагируют.
Будто не слыша, Сет спросил:
— Какое давление?
— Ноль, — ответил интерн. — Я же говорю, он умер.
Сет снова пропустил приговор коллеги мимо ушей.
— Быстро иглу и шприц!
— С чем, доктор? — уточнила старшая сестра.
— Пустой! — рявкнул тот.
Ему сунули в руку шприц. К изумлению всех присутствующих, а особенно — молодого доктора Блустоуна, Сет быстрым движением ввел иглу больному в грудь, совсем рядом с раной. Он медленно набрал в шприц кровь, чтобы снизить давление крови на сердце.
— Сердцебиение есть! — не веря своим глазам, прокричала медсестра у монитора.
Сет едва заметным кивком показал, что понял, и обратился к другой сестре:
— Дайте доктору Блустоуну десять кубиков эпинефрина. — Теперь он повернулся к молодому врачу. — Тим, вводи прямо в сердце.
Сет протянул руку к лотку с инструментами, взял скальпель, рассек раненому грудь и большим расширителем развел два ребра. Всем взорам предстало открытое сердце — и оно билось.
Сет одной рукой зажал ножевую рану, а другой осторожно сдавил сердце. Старшая сестра бросилась вызывать хирургов, чтобы те закончили начатую Сетом работу.
Блустоун лишился дара речи. Единственное, что он мог пролепетать, было:
— Вот это реакция! — Тут ему пришла другая мысль: — Но ведь по нашим правилам вскрывать грудную клетку может только хирург!
— Знаю, знаю, — раздраженно буркнул Сет — Попробуй объяснить это вдове.
Руки Сета продолжали ритмично сдавливать и отпускать сердце, а глаза неотрывно следили за лицом больного.
Через несколько минут мужчина застонал:
— Эллен, где Эллен?
— С ней все в порядке, — шепнул Сет. — Я доктор Лазарус. Ваша жена в соседней операционной. Вы оба поправитесь.
Спустя час, когда оба врача отмыли руки от крови (хотя еще оставались в испачканных халатах), у них выдалась минутка обсудить, что же все-таки произошло.
— Сет, даже не знаю, что сказать. Я чувствую себя ужасно виноватым. Если бы не ты…
— Забудь об этом, Тим. Мы все иногда ошибаемся.
— Но не ты! Я тебя наблюдаю в работе уже год и ни разу не видел, чтобы ты чего-нибудь не учел.
Сет улыбнулся:
— Этой процедуре на медицинском не учат, Тим. Это называется ПСЗ.
— Что-что?
— Прикрыть себе задницу.
Это был год восстаний. За 1966 год Америка видела ни больше ни меньше сорок три случая расовых волнений.
Чернокожее население Нью-Хейвена желало отстоять свою самобытность и утвердиться в неотъемлемых правах. Однако, как это ни печально, Мартин Лютер Кинг на собраниях местных активистов был нежеланным гостем, ибо здесь, как в большинстве городов американского Севера, борьба была беспощадной и кровопролитной.
И Беннету Ландсманну предстояло очутиться в этом водовороте.
С тех пор как он стал младшим ординатором хирургического отделения, круг его обязанностей возрос. У него даже появился свой кабинет, если так можно было назвать выделенную ему маленькую каморку.
Он заполнял карту только что поступившего больного с паховой грыжей, когда в дверь постучали. Посетителем оказался мускулистый чернокожий санитар, которого он знал только по имени — Джек.
— Док, я не помешал?
— Нет-нет, ничего! Входи. Садись.
Джек вошел, но садиться не стал. Беннет вернулся за стол, оглядел явно взволнованного парня и спросил:
— Что-то случилось?
— Можно и так сказать, док.
— Пожалуйста, зови меня Бен. Так в чем проблема?
— Да вот в чем, — почтительно начал санитар. — Меня, можно сказать, делегировали переговорить с персоналом госпиталя на предмет выявления наших братьев и сестер. Я имею в виду старший медперсонал.
— Ну и порученьице!
— Да нет, Бен, не так все страшно. Хочешь знать, сколько у нас тут чернокожих врачей и интернов?
