Книга Прости меня - Наталья Калашник

— Вчера Марк звонил мне. С того самого неизвестного номера.

— И что он сказал? — Элла насторожилась, не подозревая о том, как выдает себя.

— Требовал убрать от вас руки. Марк знал, что мы провели какое-то время вместе.

Она горько усмехнулась:

— Надеюсь, вы его послали ко всем чертям?

— Если я приглашу вас сегодня на очередной совместный ужин, вы поверите в то, что я был весьма прямолинеен?

— Хорошо.

Миша улыбнулся. Безотчетным порывом он хотел наклониться через весь стол, чтобы снова ощутить вкус губ Эллы, но вовремя спохватился. Элла запугана. Это неудивительно. Ему стоит проявить выдержку, чтобы подобраться к этой женщине ближе, и пускай Марк простит его за это.

Зайдя в дом, Элла подумала о том, что давно так хорошо не проводила время. Они с Мишей ужинали в очередном ресторане, потом он показал ей мерцающую всеми огнями набережную. И если бы он снова не полез с поцелуями, можно было считать, что вечер удался. Элле не нравилось, что ее целуют.

Разладив несуществующие складки на платье черного цвета чуть ниже колен, она прислонилась к стене в коридоре рядом со своей спальней. Закрыла глаза. Губы еще горели, напоминая о парочке робких поцелуев, которые сорвал Миша. Он был приятным молодым человеком. Она должна была влюбиться. Но Элла не испытывала ничего, кроме симпатии. Никакого взрыва мозга, никакого крика на краю пропасти. Может, она слишком много думала о Марке? Он не исчезал из ее головы. Преступный, циничный, алчный…

Она медленно открыла дверь спальни, скинула туфли. До сих пор было непривычно ходить на высоких каблуках. Едва заметные ссадины на ногах невольно напомнили о том, сколько она пережила в борьбе за свободу. Люди не верили в то, что Марк обошелся с ней по-джентльменски. Элла раз десять успела повторить: «Я спасена и это главное». Какой ценой она обрела спасение, никого не касалось. Может, она продала душу дьяволу? Какая разница. Выстроенные в собственной голове отговорки не помогали притвориться, будто Марк не зацепил какой-то краешек ее души. Когда-то в детстве она влюбилась в него с первого взгляда. С тех пор никаких слабостей.

Позади щелкнул дверной замок.

Элла круто обернулась и, уронив из рук туфли, прижала ладонь к губам.

— Это всего лишь дурной сон, — прошептала она самой себе, но видение не исчезало: небрежно облокотившийся об дверь Марк пристально смотрел на нее. Сверху вниз, потом, нахмурившись, резко рванулся к ней, сжал запястья, вынуждая смотреть ему в глаза.

Теперь, вблизи, Элла увидела, какой он уставший и напряженный. Голос его при этом звучал как натянутая струна:

— Как быстро ты набираешься дурного опыта.

— Если ты о том, что я езжу на работу, хожу на свидания и из кожи вон лезу, чтобы наладить свою жизнь с тех пор, как меня выкрали и едва не прикончили, то уж прости. Ты вообще не должен здесь быть! — с горечью крикнула ему в лицо Элла. — Мне достаточно щелкнуть пальцами и обученные ребята наденут на тебя кандалы.

— Почему же ты этого не сделала до сих пор? — бросил он сухо, стараясь не замечать, как пленительна Элла в вечернем платье, которое так отлично подчеркивает изгибы ее ладного тела. Киселева придется припереть к стенке уже потому, что он смел все это лицезреть.

— Потому что ничего не хочу сильнее, чем лично надеть на тебя кандалы! — Элла с жаром вырвала свои руки, растерла пальцы и напомнила кое-что важное: — Вторая попытка похищения не сойдет тебе с рук так легко, как бы ни были заманчивые денежки, так и не полученные после первой. Тебе меня больше не запугать.

— Разве я тебя запугивал? — Марк проигнорировал обвинение в похищении и требование выкупа.

— Это уже не важно. Твое место за решеткой. В голове не укладывается, как ты смог сбежать и явиться сюда!

— Если бы ты прислушивалась к моим советам, мне не пришлось бы проворачивать свой побег! — обвинил он ее.

Элла завелась еще больше:

— Ты подлый, лживый негодяй!

— Допустим, но я по-прежнему хочу заставить тебя убраться отсюда.

— Весьма заманчиво! Наверное, я так и поступила бы, не окажись по уши в дерьме! Теперь дело принципа увидеть, как ты истекаешь кровью.

— Говоришь, в дерьме? — Марк пытался уравновесить вспышку ярости Эллы, но только яснее ощущал: что бы он ни сказал, ни один нормальный человек не поверит в это. — Так вот: я из кожи вон лезу, чтобы вытащить тебя оттуда.

— Хорошие способы ты для этого изобретаешь, однако!

— Я стараюсь в своей манере.

Элла с горечью фыркнула:

— Мне не хватит пальцев на обеих руках, чтобы перечислить, как ты стараешься!

Он выглядел загнанным в угол. Вот и прекрасно! Элла с силой откинула туфлю, об которую споткнулась, и потянулась в сумочку за телефоном.

— После всего, что произошло, ты еще и слал мне дурацкие смс-ки. Из тюрьмы! Где ты вообще взял телефон?

— Кое-какие друзья помогли, — без интонации ответил Марк, наблюдая, как Элла отчаянно суетится, хватает телефон, набирает какой-то номер. — Убери телефон, Элла.

Она даже не взглянула в его сторону. Марку пришлось снова приблизиться к ней и выдернуть телефон. Элла ограничилась тем, что зарядила ему звонкую пощечину. Он охамел настолько, что отобрал и второй ее телефон, за которым она потянулась.

— Большие деньги портят людей, — начал он издалека.

— И ты — тому живое доказательство!

Марк проигнорировал очередной выпад со стороны Эллы. Все, что он говорит, лишь сеет смуту. Он выругался, отступил и провел свободной рукой по волосам.

— Люде Терещенко принадлежит десять процентов акций «Медиаком».

— Она секретарь, личный помощник не более, — отмахнулась Элла от очередных баек, на который Марк оказался так горазд.

— Слишком хороший личный помощник. Она добилась от Лизы своей крохотной доли, скрывает свои настоящие доходы и не фигурирует ни в одном документе как совладелец.

— Ты рехнулся.

— Вполне вероятно. — Он вперил в нее долгий взгляд, полный сожаления: — Ты оказалась в ловушке очень больших амбиций. Они не выпустят тебя, Элла.

— Теперь уже «они»? — ей стало не по себе, еще и потому что Марк ничуть не смахивал на сумасшедшего, как бы она ни пыталась себя в этом убедить.

— Люда не одна в числе желающих заграбастать этот конгломерат.

— Еще есть ты!

— Как раз мне «Медиаком» и не нужен. Я разоряю эту компанию с огромным наслаждением. — Он замолчал, вдруг вспомнив нечто важное, о чем обязательно хотел сказать: — Порви на куски свое завещание.

— Разумеется, ты уже в курсе. Но почему не прыщешь от радости?

— Потому что компания «Медиаком» мне не нужна, — повторил Марк жестче. — Написав это завещание, ты допустила огромную ошибку. Они тебе не простят: слишком много было потрачено сил и времени, чтобы убрать меня с пути.