Книга Одиссея батьки Махно - Сергей Мосияш

— Я вот в чём колебался, Пётр Алексеевич. Когда меня стали избирать в председатели разных комиссий, подумал: соглашаясь стать начальником, не нарушаю ли наше отрицание власти. Какой же я после этого анархист? Даже пробовал отказаться из-за этого.

— Зря, товарищ Нестор, зря. Если вы, становясь начальником, продолжаете проповедовать наше учение, более того, внедряя его в жизненную практику, честь и хвала вам. Я рад, что в вашем лице вижу практика-анархиста. Плохо то, что к нашему движению лепятся деклассированные элементы. Это и дало повод большевикам устроить в апреле разгром наших секций. Я протестовал, но Ленин отмолчался, а Дзержинский сказал, что де «в ваших секциях окопалось ворье и убийцы», и, увы, где-то был прав. Впрочем, и среди большевиков достаточно хлама. Но они у руля, стало быть, вне критики. Когда-то Жан Жак Руссо заметил, не помню дословно, но в том смысле, что изберите в парламент хоть ангелов, у них скоро отрастут рога и когти. А большевики, захватившие власть, далеко не ангелы. И когти выпустили сразу, что-то будет впереди. Боюсь и думать. Я ведь тоже ответственен перед грядущим.

— Вы? — удивился Махно. — Вы-то причём, Пётр Алексеевич?

— Как, дорогой друг? Я всю жизнь звал революцию, радовался её приходу. Она позволила мне вернуться на Родину. А тут что? То была царская диктатура, теперь якобы пролетарская. И какая из них хуже, ещё надо посмотреть.

— Пётр Алексеевич, я хочу пробраться на Украину, чтобы поднять крестьян на борьбу с оккупантами, что бы вы мне посоветовали?

— Э-э, нет, товарищ Нестор, советовать здесь я не берусь. Это огромный риск для вашей жизни, и решать должны вы сами. Вы, я вижу, человек действия, и революции будет жаль терять вас. О-о, а вот и чай! — воскликнул Кропоткин, увидев жену, явившуюся с подносом.

— Вы уж извините, чай у нас ныне суррогатный. Найти настоящий невозможно. Да и про сахар давно забыли. Вот с сухариками.

— Что вы, что вы, — смутился Нестор. — Если бы я знал...

После чая, поблагодарив Кропоткиных, Махно поднялся. Хозяин пошёл провожать его, пожимая за дверью руку, сказал ему:

— Нужно помнить, дорогой товарищ, что наша борьба не знает сентиментальностей. Самоотверженность, твёрдость духа и воля на пути к намеченной цели побеждают все. Желаю вам на этом пути успеха, вы достойны его. Прощайте.

— До свиданья, Пётр Алексеевич. Спасибо вам, что вы... есть. Что вы с нами.

По дороге к отелю Махно мысленно повторял слова патриарха, сказанные напоследок, стараясь запомнить их как политическое завещание, чтобы в дальнейшем следовать ему.

3. У вождей

Махно, заметив, что Бурцев становится день ото дня мрачнее, спросил Аршинова:

— Что это он? Осерчал что ли?

— Полагаю, тяготится нашим присутствием. Ведь он комендант и как бы покрывает твоё незаконное проживание здесь. Узнают чекисты, ему может нагореть за это.

— А как быть?

— Сходи в Моссовет, попроси ордер на бесплатную комнату. Ты же председатель Гуляйпольского Совета. Документы-то есть?

— Есть.

— Вот и сходи.

В Московском Совете один из секретарей, ознакомившись с документами Махно, сказал:

— Без разрешения ВЦИК, товарищ, мы не имеем права выделить вам бесплатную комнату.

— А где находится ВЦИК?

— В Кремле. Я вам выпишу туда пропуск. Во ВЦИКе вам сделают отметку на документах, и тогда мы выпишем вам ордер.

Нестору пришлась по душе эта бюрократическая процедура: «Раз в Кремль, значит, вполне возможно, удастся повидаться со Свердловым».

Поэтому при входе в Кремль он, подавая пропуск, сказал:

— К товарищу Свердлову.

Чекист, сидевший в будке у ворот, выписал ему ещё один пропуск, буркнул:

— Там отметите. Проходите.

Красноармеец с винтовкой проверил эти пропуска.

— Куда мне идти? — спросил Махно. — Где ВЦИК?

— А вот во дворе, на второй этаж. Там увидите.

Махно поднялся на второй этаж, дивясь полному безлюдью в коридорах и тишине во дворце. Несколько мгновений помедлил, выбирая направление: в какую сторону идти. Повернул налево.

Спросить было некого, поэтому читал таблички на дверях «Библиотека», «ЦК партии», «Секретариат». Табличку «ВЦИК» не увидел и решил зайти в комнату ЦК партии.

Подошёл к двери, прислушался. Ни звука. «Да есть ли там кто?» На всякий случай постучал в дверь и услышал: «Войдите».

В комнате сидело три человека, работали с бумагами.

— Здравствуйте товарищи, — сказал Нестор. — Скажите, пожалуйста, где находится ВЦИК?

— Я вам покажу, — поднялся из-за стола один. В нём Махно признал Бухарина, которого уже видел на одном из митингов. — Идёмте.

Они вышли в коридор.

— Вы откуда, товарищ? — спросил Бухарин, направляясь к лестнице.

— Я с Екатеринославщины, с Украины.

— У-у, — остановился у лестницы Бухарин. — Это любопытно. Как там у вас?

Это «коридорное» мимоходное любопытство не понравилось Нестору.

— Не мёд, — ответил коротко. — Вы обещали показать ВЦИК, товарищ.

— А вот в ту сторону коридора, вторая дверь, — сказал Бухарин и стал быстро спускаться по лестнице вниз.

Махно вошёл в кабинет. За столом сидела молоденькая девица.

— Что вам нужно?

— Я хочу видеть председателя Исполнительного Комитета Совета рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов товарища Свердлова.

— Ваши документы, — сказала девушка.

Проверив пропуска и документы Махно, она что-то записала себе в тетрадь. Выписала какую-то карточку и, вернув всё это Нестору, сказала:

— Вот здесь номер комнаты секретаря ВЦИК, пройдите к нему.

Повеселевший Махно вышел в коридор: «А кто-то толковал, что до них, как до богов, не доберёшься. Вот, пожалуйста. Одно худо, неужто такой пустяковый вопрос, как комната в гостинице, должны решать вожди?»

Секретарём ВЦИК оказался крупный вальяжный мужчина средних лет. Проверив документы Нестора, спросил заинтересованно:

— Так вы, товарищ, с юга России?

— Да. Я с Украины.

— Вы председатель Комитета защиты революции при Керенском?

— Да.

— Значит, вы социалист-революционер?

— Нет.

— Ас коммунистами вашей губернии вы имели какие-нибудь связи?

— Да, имел. Например, с председателем Александровского ревкома Михалевичем.

— Гм. Как крестьяне Юга отнеслись к приходу немецкой армии?