Книга Атаманский клад - Юрий Милютин

— Давайте посмотрим, что у вас такого интересного, — Коца вдруг подумал, что Микки Маус успел или по телефону, или в частной беседе, предупредить скупщика о раритетах, потому что вряд ли такие люди пускают к себе в дом кого-либо. А к постоянным клиентам Коца не принадлежал. — Не стесняйтесь, здесь все свои.

Валютчик, скупо улыбнувшись, помог хозяину установить между креслами низкий столик на колесиках, потом вытащил из внутреннего кармана толстое портмоне со множеством отделений. Раскрыв его, положил на заранее приготовленную шерстяную материю, брошенную на полированную поверхность столика, инкрустированного цветной мозаикой. Скупщик примостил на краю настольную лампу, включил ее, направив жестяной плафон на центр. Снял с книжной полки несколько справочников по монетам, орденам, медалям и прочим наградам со времен египетских фараонов и до наших дней. Уложил книги на коленях. Сначала Коца поддел пальцами орден Виртути Милитари за позолоченную корону сверху креста, за ним подцепил за жесткую муаровую материю георгиевский бант, скрепленный воедино. Кресты отозвались малиновыми звонами. Потом вытащил знак ордена святой Анны, облитый живописной эмалью, со скрещенными мечами, покрытыми золотом, похожий на гитлеровский железный крест. И только после всего потянул с уважением за один из ребристых лучей восьмиконечную звезду ордена святой Анны. Ордена вспыхнули в электрическом свете настольной лампы, брызнули в разные стороны разноцветными фонтанами огней. Но узкое лицо еврея в годах не дрогнуло ни одной черточкой, лишь глаза поголубели еще больше, выдавая этим его внутренне напряжение.

Валютчик, закрыв портмоне, запихнул его во внутренний карман пиджака, решив, что не следует хвалиться всем за один присест, сперва нужно узнать цену раритетам. Если она окажется ниже предполагаемого уровня, то разговор продолжать не стоит. Останется одно — подняться и уйти, хотя делать этого было бы не желательно. Одна из причин крылась в том, что теперь он оказался на крючке, чтобы продать их с выгодой, надо было раньше затарить ордена в укромном месте, и вытащить по приходе лучших времен. Пулипер, оторвавшись наконец от созерцания сокровищ, поднял знак ордена святой Анны сухими пальцами, поднес поближе к лицу. Эмаль заиграла красочными тенями, словно ее только что нанесли на раритет.

— Умели делать в старину, — не сдержал пожилой скупщик волнения. — Глянешь на современный орден, хоть Красной Звезды за афганскую кампанию, и не испытываешь никакого интереса. Эмаль блеклая, фигура солдата в центре до сих пор с винтовкой, словно вместо русского защитника отечества вставили памятник французским баррикадникам времен какого-нибудь Робеспьера или Мюрата. А этот раритет всего лишь знак на левую сторону мундира, говорящий, что сама звезда еще краше. А как радует глаз, как завлекает формой и красками! Поэтому женщины в те далекие эпохи были без ума от военных. Представительно, не правда ли, друзья мои?

Коца с сомнением качнул головой, но доказывать, что каждому овощу свой срок, не стал. Кто бы сейчас носил эти знаки отличия, огромные по размерам, когда на счету каждая складка на солдатской униформе. За одну заначку запихиваешь, за другую сигареты со спичками, за третью штык-нож иностранного производства, добытый в бою. И так далее, вплоть до писем от любимой девушки. В боевых условиях тумбочки при кровати не имеется, как и самой кровати, и все свое приходится носить с собой. Он стал с интересом наблюдать за тем, как коллекционер по одной выдергивает с шерстянки царские награды, долго обнюхивает их со всех сторон. Затем кладет на место, выбирает нужную книгу и начинает листать страницы. Он водит носом по строчкам, не переставая ворчать что-то про себя. Сверившись с листочками, нарисованными от руки, служащими как бы закладками, принимается охаживать близорукими глазами новую цацку, одновременно лаская ее пальцами Наконец, Пулипер отложил очередную книгу, откинулся на спинку кресла-качалки и задумался, скрестив пальцы на животе. Микки Маус, не сказавший за все время ни слова, продолжал сопеть рядом с Коцей. Валютчик тоже притих в ожидании решения, от которого зависело очень многое. Например, стоило ли им с Маусом делать засаду в заброшенном хуторе у единственного дома из крепких дубовых бревен. Все могло оказаться обычной туфтой, и ордена со звездами представились бы вдруг как царские червонцы, отштампованные в ингушских аулах, пахнущих овечьим кизяком.

— Молодой человек, ты говоришь, что эти награды привез какой-то мужчина с периферии? — обратился Пулипер к валютчику. И тут-же развернулся к Маусу. — И вы успели на своей машине проводить его почти до Усть-Донецка?

— Не доезжая до городка километров трех, мужик вышел из автобуса и направился в степь по правой стороне от дороги, если ехать из Ростова, — подтвердил Маус. — Мы не могли долго стоять на одном месте, чтобы не привлекать внимания пастуха и человека от Слонка, бригадира валютчиков, следящего за ним. Переждав, мы развернули машину и отправились в обратный путь, но запомнили место.

— Вот что я вам скажу, молодые люди… — протянул скупщик ценностей, огладив безбородое лицо. И засуетился. — Подождите, я посмотрю, лежит ли на аппарате телефонная трубка, мне кажется, что мою квартиру давно прослушивают.

Он прошел в другую комнату. Затем вернулся, заглянул в прихожую, где на стене тоже висела китайская трубка. И снова опустился в кресло-качалку, сложил руки на животе.

— Эти ценности подлинные, стоят они по нынешним меркам очень дорого, — негромко заявил Пулипер, окинув обоих менял внимательным взглядом. — Если учесть их редкость и единичность исполнения, то можете себе представить, что оказалось у вас в руках.

— Какую же цену они имеют? — спросил Коца с напряжением в голосе.

В голове у него пронеслись давнишние мечты, с которыми он связывал будущую свою жизнь. Вырваться во что бы то ни стало из вечно бедной, пьяной и хамской страны, изломавшей, помогавшей рабским самим молчанием изуродовать миллионы судеб своих соотечественников. Не единожды перемоловшей самое себя как те снопы сена в комбайновских молотилках, но вывода из ада, в котором побывала, не сделавшей все равно. Сейчас все зависело от решения пожилого еврея, если он выложит правду, тогда следует пойти на все, чтобы дотянуться до настоящих сокровищ, разнюханных первобытным патухом. Главное, добраться до хутора и начать, а потом дело покажет само.

— Ты интересуешься, какую цену они имеют? — переспросил Пулипер. — Я могу дать каталоги и ты сам посмотришь, во сколько оценена каждая из вещей, принесенных тобой. Естественно, в долларах, потому что эта международная валюта стала с некоторых пор конвертируемой и в России. В отличие от родного рубля, который на должную высоту поднимут разве что немеряные наши запасы нефти, газа, леса, черных и цветных металлов. Приплюсуй сюда сотни тонн золота, не только Колымского, миллионы каратов необработанных алмазов. Мы продаем их за рубеж в первозданном состоянии мешками. Если бы купили необходимое оборудование и занялись бы сами доведением камней до ума, то Россия смогла бы на одной только обработке воздвигнуть, уверяю вас, молодые люди, сотни американских небоскребов и обустроить свои нищие города с сельскими дорогами. При условии, что будем с умом распоряжаться этими богатствами.