Книга Не исчезай - Женя Крейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот Люба – в семье, в быту, на кухне, у телевизора. А вот она же – среди чужих, в спортивном клубе; среда обитания заставляет думать о бренном теле. Насколько легче любить душу. Как легко презирать стареющую плоть. В сауне – тусклый свет, женские тела, прикрытые махровыми полотенцами. Спасительная жара, закрытый мирок. Но ей-то кажется, что и здесь она одна, наедине с книгой о Фросте. Стремясь не замечать окружающих, отводит глаза от наготы жизни: не желает видеть ни себя голую, ни других. К чему ей неприглядная правда, страсть и пот плоти – словно мохнатый, дикий зверь, жаждущий жертвоприношений. Не желает тратить себя. В строчках – истинная правда, чужая, прожитая жизнь.
Под соломенной кровлей
Итак, Роберт – на четвертом десятке жизни. Он преподает психологию и литературу. Семья живет на доход, завещанный ему дедом, Уильямом Прескоттом-старшим: пятьсот долларов ежегодно, а по прошествии десяти лет – восемьсот. Все эти годы Фрост продолжает писать по ночам: стихи, статьи для журнала… ассоциации фермеров-птицеводов. Фермеры Новой Англии наслаждались птицеводческой прозой Фроста с 1903 по 1905 год. Ничего удивительного, что Роберт писал о разведении кур – днем он работал у себя на ферме и в курятнике, по вечерам, уложив детей спать, писал за кухонным столом. В 1906 году, несмотря на то что дела у него обстояли намного лучше, чем у соседей-фермеров, но имея жену и четверых детей, которых надо было одевать, кормить, а также дать им образование, в поисках заработка он обратился к знакомым – за помощью. При содействии приятеля-пастора и одного из членов правления школы (ценителя его поэзии) ему удалось получить пост в Академии Пинкертона.
Фрост всегда был плохим школьником и студентом, не умел подчиняться регламенту, восставал против правил. Удивительно, но в поэзии он оставался прост и консервативен, стремился сохранять рифму. Учитель из него тоже получился оригинальный. Уроки он превращал в беседы, ставил пьесы Милтона, Шеридана, Йетса. Давал семь уроков в день, помогал в преподавании физкультуры, организовывал спортивные мероприятия, занимался изданием школьной газеты и принимал участие в заседаниях дискуссионного клуба.
В 1911 году, по прошествии пяти лет, он оставляет пост в Академии. Но уже осенью того же года вновь начинает преподавать, на этот раз в Нью-Гемпшире. В декабре он напишет своему литературному редактору (журнал Independent – «Независимый журнал») Сьюзан Уорд: «Долгожданное, на столь длительное время отложенное движение вперед, в ожидании которого вы жили, начнется в следующем году». В июле 1912 года он начинает строить планы. Наступил тот самый поворотный момент.
– Англия – это то место, где можно быть бедным и писать стихи, – возвестил Фрост.
– Да! – воскликнула Элинор. – Давай отправимся туда и будем жить под соломенной кровлей.
Получив купчую – право на ферму (безраздельное владение было завещано внуку Роберту Уильямом Прескоттом-старшим лишь по прошествии десяти лет), – Фрост тут же продает свое хозяйство. Знал дед, что нет доверия поэту, а фермером внук его будет лишь по принуждению. На исходе лета, с деньгами от продажи фермы, а также с небольшой суммой, которую им удалось скопить, и с доходом в восемьсот долларов ежегодно, вся семья (муж, жена и четверо детей – дочь Лесли тринадцати лет, сын Кэрол десяти лет, дочь Ирма девяти лет и дочь Марджори семи лет) отправляется в путешествие через Атлантический океан, Путешествие через океан обошлось семье в пятьдесят долларов.
Небольшое судно, груженное яблоками и пшеницей, под названием «S. S. Parisian», приняло на борт семью Фростов. Пассажиров было немного. Судно должно было отплыть из Бостона 23 августа, но задержалось в порту до следующего утра. Впрочем, задержка не вызвала неудовольствия. С прежним было покончено – они отплывали в будущее. Подобно Эзре Паунду и Т. С. Элиоту, Роберт стремился обрести свою поэтическую судьбу в Европе. Ко времени отплытия из США (Роберту 38 лет) в Америке было опубликовано четыре стихотворения Фроста.
Всю дорогу Роберт страдал от морской болезни, чем вызвал неприязнь капитана: тот уверовал в то, что скромная семья Фростов – люди простого происхождения. По-видимому, эти двое, муж и жена (так думал капитан), находились в услужении в Америке, нарожали детей, а теперь возвращаются домой, в Старый Свет. Этот капитан оказался странным типом. Полдня он спал, а затем расхаживал по палубе, недовольный командой и пассажирами. В салоне он сидел во главе длинного стола и рассказывал заезженные анекдоты и сам над ними смеялся. Его боялись дети и взрослые. Возможно, он привык перевозить эмигрантов и не особенно стеснялся этих бедняков.
Элинор и Лесли тоже укачивало, зато Кэрол и Марджори, завороженные порывами ветра и начинающимся штормом, пытались соорудить игрушечные ветряные мельницы. Кэрол хотел воспользоваться шляпной булавкой Элинор, но разрешения не получил. Наконец детям удалось соорудить вертушки из бумаги, но ветер вырывал их из рук, волны казались все выше, пришлось вернуться в салон. Штормило весь день, вода поднималась к самым окнам. Кэрол боялся, что корабль не выдержит бури и пойдет ко дну. Перед прибытием в порт назначения судно обогнуло берега Ирландии. В письмах в Америку Элинор позже сообщала, что скалистые и туманные берега показались ей очень живописными.
Второго сентября 1912 года, рано утром, судно прибывает в Глазго. В Лондон они добрались уже к вечеру на поезде.
На первое время семья Фростов остановилась в гостинице. Здесь они пробудут неделю, чтобы затем переехать в Биконсфилд.
В те годы Лондон был одним из самых больших и роскошных городов мира. Выбравшись из провинциальной Америки, оставив позади жизнь на ферме, Фросты жаждали новых впечатлений. Оказавшись в Лондоне в семь часов вечера, прямо со станции Роберт позвонил в гостиницу Premier Hotel, куда они тут же отправились на лондонском кебе. Старый отель находился по соседству с более роскошным Imperial Hotel на Рассел-сквер. Оставив старшую дочь Лесли присматривать за младшими детьми, которых уложили спать, Элинор и Роберт решили отпраздновать первый день в Европе. «Первая пьеса Фанни» Бернарда Шоу шла в Kingsway на Грейт Квинс-стрит и пользовалась необыкновенным успехом.
В первые же дни пребывания в Лондоне Роберт пришел к выводу, что лондонские цены ему не по карману. Элинор радовалась новым впечатлениям и экскурсиям по городу с детьми. Роберт занялся поисками жилья. За советом он отправился в издательство газеты T.P’s Weekly, где еженедельно публиковалась колонка о прогулках в сельской местности и окрестностях Лондона. Автор, бывший лондонский полицейский – добродушный, курящий трубку человек, – проникся сочувствием к наивному американцу и посоветовал Биконсфилд. Уже через неделю семья переехала в «Бунгало».
Очарованная природой Англии, маленьким домиком, где они поселились (коттедж на окраине Биконсфилда), вдохнув сырой островной воздух, пронизанный запахом трав и цветов, Элионор с детьми занялась исследованием окрестностей. Тем временем Роберт был одержим единственной идеей – в Англии он надеялся обрести литературные связи. Его бумаги прибыли из Америки в небольшом сундуке, где он хранил накопившиеся за эти годы рукописные документы.
