Книга Русская военно-промышленная политика. 1914-1917. Государственные задачи и частные интересы - Владимир Поликарпов

В своих предположениях о размере выпуска ружейных патронов и латуни для гильз на срок до середины 1917 г. Военное министерство уже в марте 1916 г. имело виды на будущую деятельность этого завода. Вместе с патронными Луганским и Петроградским, трем казенным заводам до 1 июля 1917 г. нужно было располагать 2190 тысячами пудов латуни. С учетом имевшегося запаса «оставалось дозаготовить 1 937 400 пудов»; литейный отдел нового казенного завода должен был дать в тот же срок 100 тысяч пудов; частные меднопрокатные заводы (Тульский, Кольчугина, Розенкранц, «Франко-Русский») — 990 тысяч пудов. Этим заводам ГАУ предоставляло исходные материалы (цинк, электролитическую медь), закупленные за границей, и топливо. «Без сырых материалов вышеозначенные заводы не берутся изготовлять латунь», — отмечало ГАУ. Большую часть остальной требовавшейся латуни было решено заказать японской фирме «Таката и К°» (632 тысячи пудов), а прочее (266 тысяч пудов) тем же частным заводам в России.

Производительность будущего предприятия в Симбирске выглядит в этих расчетах не впечатляюще: за все время до середины 1917 г. — 100 тысяч пудов, притом что частные заводы каждый месяц в среднем давали 67 тысяч пудов. Но полная его проектная мощность предусматривала выпуск, сравнимый с совокупной производительностью частных заводов. Это более чем вдвое превышало суммарную довоенную потребность обоих казенных патронных заводов в латуни для ружейных гильз (350 тысяч пудов) и равнялось 70% частного производства латуни к 1916 г. (1,2 млн. пудов в год). Казенное производство латуни возрастало более чем в десять раз по сравнению с довоенным временем (60 тысяч пудов латуни в год).

Симбирск для размещения военно-промышленного предприятия представлял удобство своим расположением на железнодорожных линиях и на Волге (в дальнейшем этот узел путей сообщения получил дополнительное развитие: были построены мост через Волгу, связавший центр России с Сибирью и Уралом, дорога на Нижний Новгород). Вопрос об отводе места для военного завода рассматривался в городской думе с 1912 г., сначала речь шла о пушечном, затем о пороховом, а с 1914 г. о патронном. В июле 1915 г. городской голова Л.И. Афанасьев отправился в Петроград для ведения переговоров; в сентябре закончились изыскательские работы и проектирование завода. Строительную комиссию ГАУ в Симбирске возглавлял С.А. Зыбин, ранее являвшийся начальником Самарского трубочного завода.

По проектной мощности новый завод с годовым выпуском 840 млн. патронов значительно превосходил Тульский (частный) патронный завод, расширявшийся (на казенную субсидию) до выпуска 360 млн. патронов в год (фактически в 1916–1917 гг. выпускал по 300–313 млн.).[59]

Слух о развитии казенного латунно-мельхиорового производства дошел до предпринимательских организаций; они, как и ранее в подобном случае (в 1908 г.), обратились к правительству с протестом. Отвечая на выдвинутые ими возражения, Маниковский заявил, что заводчики «не знакомы с фактической стороной дела», раз пишут всего лишь о расширении уже существовавшего (с 1905 г.) при Петроградском патронном заводе отдела (такая мера предусматривалась «Малой программой» 1913 г.), тогда как ГАУ «устраивает новый латунно-мельхиоровый завод». Необходимость в нем обосновывалась тем, что потребность в сплавах должна резко возрасти с пуском Симбирского патронного завода. «Для обеспечения латунью сего завода, — докладывало ГАУ, — следовательно, нужно: или расширить все частные латунные заводы чуть не вдвое (и, конечно, на средства казны), или выстроить новый казенный латунно-мельхиоровый завод. Артиллерийское ведомство именно и остановилось на последнем решении». Представляя этот ответ Лукомскому, Маниковский присовокупил: «Вопль, поднятый латуннозаводчиками, лучше всего показывает, какой предел их аппетитам будет поставлен новым казенным заводом. Раньше ставилось в вину ГАУ-ю, что не хочет освободиться от кабалы гг. Понафидина, Барановского (главные частные поставщики гильз. — В. П.) и пр. Теперь, когда попытка в этом направлении сделана, гг. заводчики подняли тревогу… Их поход следует оставить без внимания и казенный завод безотлагательно строить». И действительно, 1 марта 1916 г. проект патронного завода с «литейным отделом» поступил в Совет министров, который 8 марта «не встретил препятствий против осуществления этой меры». Затем законопроект о патронном заводе, при исчисленной стоимости его сооружения в 41 млн. руб., осел в делопроизводстве Думы; она до конца своего существования так и не успела рассмотреть проект этого закона, как и многих других подобных. Но это и не имело практического значения.

Летом 1916 г. развернулось сооружение вспомогательных служб и главного корпуса. Работы предполагалось закончить летом 1917 г. Во второй половине 1916 г. все станки уже были доставлены в Россию, но в Симбирске в это время только начиналось строительство гильзовой и обжигательной мастерских.[60] Затруднения возникли в январе — феврале 1917 г.: не хватало строительных материалов, в частности гравия и песка. В окрестностях имелись залежи песка и глины, действовал земский цементный и частные кирпичные заводы, но для подвоза материалов не хватало лошадей. Зыбин поручил уездному дворянскому предводителю (согласно закону, возглавлявшему реквизиционную комиссию) пригнать 500 санных возчиков из близлежащих сел. К июлю 1917 г. были полностью готовы часть мастерских, бараки для рабочих, баня, склады, часть флигелей для заводской администрации, железнодорожные ветки. Оставались недостроенными электростанция, помещения для гильзового производства, кузница, железобетонные складские сооружения и 15 флигелей для администрации. Ряд объектов только начали возводить. Было завезено много материалов; работы вели 3419 человек (в том числе 309 — по монтажу оборудования), включая 622 военнопленных.

Но в этот момент судьба предприятия оказалась под вопросом. Правительственная комиссия, осмотревшая объект, решила приостановить сооружение помещений для пушечно-гильзового производства (к такому концу пришел замысел, продвинуть который ГАУ пыталось с конца XIX в.) и латунно-мельхиорового, а патронный завод строить и дальше, но не в полном объеме, поставив задачей, чтобы к началу 1918 г. при двухсменной работе он выпускал по 15–17 млн. патронов в месяц.

Расширялось латунно-мельхиоровое производство также и в Петрограде, поглотив 2,6 млн. руб. (с учетом роста цен — 3,7 млн.), но Петроградский патронный завод «в 1918 г. прекратил свое существование, будучи эвакуированным частью в Подольск, частью в Симбирск»; в Луганске начатая в 1917 г. на патронном заводе постройка новых зданий вскоре была прервана.

В условиях, сложившихся за время войны, потеряло смысл высказанное ГАУ в 1913 г. опасение, что роль монополистов может перейти от меднопрокатных заводов к медеплавильным. С 1914 г. производство меди в России неуклонно падало, да оно и не играло главной роли: в основном (70% общего потребления) военная промышленность получала медь из-за границы. Перед войной импорт меди упал[61], очевидно, потому, что ГАУ уже создало намеченный мобилизационный запас. Из этого запаса была продана частным заводам большая часть (118 тысяч пудов) и осталось 96 тысяч пудов; к 1916 г. «весь этот запас меди был исчерпан, и ныне военное ведомство приобретает заграничную медь», сообщил следствию Кузьмин-Караваев. «Для получения русской меди хотя бы в будущем» придется выдать «субсидии для разработки медной руды». Вся сложная синдикатская система данной отрасли к концу войны стала постепенно распадаться: правительственные органы закупали медь в количествах, намного превосходивших возможности ее быстрого использования. Скопившиеся огромные запасы ввезенной меди сохранились в стране после выхода ее из войны.