Книга Незримого начала тень - Елена Руденко

— Милая Аликс, разумеется, я не испытываю особого восторга от твоей беседы со старым плутом, поскольку понимаю, что ему надобны твои таланты, но, — Ольга с улыбкой вздохнула, — во-первых, вряд ли ты станешь меня слушать… А, во-вторых, возможно, для тебя это следствие удивительная возможность проявить себя, утерев нос всем насмешникам! Да, ведь теперь видения в моде!

В словах сестры я почувствовала гордость за себя и даже немножко смутилась.

С большим трудом я дождалась часа, когда мы должны были выехать. Казалось, будто время тянется невыносимо медленно. Я заперлась в своей комнате, дабы не видеть сдержанной улыбки сестры, и расхаживала из угла в угол. Понимая мое волнение, Ольга не пыталась заговорить со мною.

Мне вдруг вновь вспомнились ночные кошмары, преследующие меня с раннего детства. Очень часто во сне ко мне приходит странный человек, неопределенного возраста. Он молча смотрит в глаза, улыбаясь пугающей улыбкой, от которой кровь стынет в жилах. Даже проснувшись, я несколько мгновений вижу его размытые черты. Да, мне никак не удавалось в точности запомнить его лицо, только улыбку. В этой улыбке никогда не бывает ни насмешки, ни злобы, только жестокое утверждение своего превосходства… Своей власти… Человек кошмара ни разу не произнес ни слова, но его молчание и улыбка всегда красноречивее любых фраз…

Когда солнце начало клониться к закату, мы отправились к господину Ламанскому. Я задумчиво взирала на красноватый диск, опускающийся к горным хребтам. Чем ближе мы подъезжали к съемной усадьбе Ламанского, тем сильнее волнение охватывало меня.

Наконец мы поднялись на веранду, где нас встретил сам хозяин вечера.

Солнце уже скрылось за неровным горизонтом гор, но темнота еще не наступила.

— Краткие минуты между светом и тьмою, ваше любимое время, мадемуазель, — произнес Ламанский с улыбкой.

Я вздрогнула, не понимая, откуда этот человек может знать о том, что я люблю зыбкие минуты сумерек. Особенно предрассветное время, когда первые лучи солнца только начинают пробиваться сквозь серебристый полумрак. Именно в эти мгновения человек может увидеть призрак, даже не обладая моими талантами. Очень часто люди видят расплывчатые очертания блуждающих душ, исчезающих под солнечным светом, что спешно объясняют игрою живого воображения.

Ламанский пристально смотрел на меня. На мгновение мне показалось, что за его спиною стоит тот самый человек из моих кошмаров, с жуткой улыбкой, наблюдая за нашей встречей. Я отпрянула столь резко, что едва не упала со ступенек террасы, только поддержка Константина спасла меня от падения.

— Не беспокойтесь, мадемуазель, — произнес Ламанский, явно понимая причину моего внезапного испуга, — вас никто не посмеет принуждать…

Он почтительно склонил голову, улыбнувшись той самой улыбкой гостя моих страшных снов. Господин Ламанский во власти человека из моих кошмаров, он стал его частью… От внезапных догадок мне сделалось дурно, возникло непреодолимое желание поскорее убежать. Однако чувство собственного достоинства смогло побороть страх. Ведь предо мною не гость моих снов, а всего лишь человек, оказавшийся в его власти. Ламанский с улыбкой наблюдал за мною, от него не укроются истинные переживания.

Крепкая рука Константина, на которую я опиралась, придала мне сил. С гордо поднятой головой я последовала за хозяином вечера. Темнота ночи сменила сумерки.

«Ваше время истекло!» — чудился мне приглушенный шепот.

Мы вошли в гостиную, освещенную тусклым светом свечей. За круглым столом сидели наши старые знакомые: Юлия Кравцова, Василий Северин, Кира Северина и Сергей Вышегородцев. Мне сразу же вспомнились слова Константина о трех семействах, оказавшихся замешанными в одном следствии. Они молоды и горды, имеют множество схожих качеств, но настолько различны по складу характера, что готовы возненавидеть друг друга.

Похоже, господа подозреваемые были заранее предупреждены о нашем визите, поэтому встретили нас безразличными взорами. Гости смотрели друг на друга с нескрываемым недоверием, если раньше им удавалось скрывать свою неприязнь в светских салонах, то теперь никто не сдерживал истинных чувств. Ламанский наслаждался напряжением своих визитеров.

— Приглашаю вас примкнуть к нашему скромному вечеру, — обратился он к нам с иронией, — весьма благодарен, что не заставили себя долго ждать…

Мы молча присоединились к знакомой компании.

— Надеюсь, теперь вы соизволите объяснить нам, зачем мы собрались в вашей обители на ночь глядя? — поинтересовалась Северина в своей любимой надменно-язвительной манере.

Однако сейчас ее голос дрожал.

— Разумеется, сударыня, — учтиво ответил Ламанский.

Меня охватило жгучее любопытство, позабыв о страхе, я ждала услышать нечто необыкновенное, наверняка, мистическое. Любопытно, зачем Ламанскому три семейства? Я не знала, что предположить.

— Вышло весьма забавно, что ваши семьи оказались замешаны в одном трагичном событии, — произнес Ламанский печально, — вы никогда не задумывались о подобном стечении обстоятельств?

Его голос звучал таинственно, успокаивающе, даже Северина не сумела съязвить в ответ. Собравшиеся ждали развязки истории, начатую хозяином вечера. Тени свечей скользили по их озадаченным лицам.

— Очень жаль, что двоих из ваших семейств уже нет с нами, — печально вздохнул Ламанский, — мои соболезнования потерявшим братьев…

Он печально склонил голову, прикрыв глаза.

— Благодарю вас, — одновременно произнесли Кравцова и Вышегородцев.

— Ваши братья пытались раздобыть один любопытный предмет, который принадлежал каждому из них по праву наследования… Впрочем, как и каждому из вас… — голос рассказчика звучал неспешно и таинственно.

— Что вы хотите этим сказать? — сурово спросила Кравцова.

— Я говорю о Софии Милянской, — кратко ответил он. — Вы молоды и поэтому не особо увлечены изучением собственного генеалогического древа… Она была предком каждого из вас…

— Неужто наши браться подрались за наследство? — попытался иронизировать осмелевший Вышегородцев.

— Нет-нет, — спешно возразил Ламанский, не обращая внимания на его насмешку, — они всего лишь занялись его поиском… Право, сейчас в моде мистические искания, не так ли?

— Я ничего не знала о подобном, ни брат, ни жених ничего не говорили мне! — воскликнула Юлия.

Она с возмущением смотрела на Ламанского. Меня удивило, что Кравцова оказалась смелее Севериной.

— Позвольте господину Ламанскому завершить свой рассказ, — прервала ее возмущение насмешливая мадемуазель Кира.

Барышни обменялись взглядами полными взаимной неприязни. Ламанского забавляло столь недостойное проявление чувств его гостей.

— Разумеется, господа ввязались в весьма опасное предприятие. Право, господин Вербин, я не смею навязывать вам свою версию, — обратился он к Константину, — но спешу заметить, что Кравцов и Вышегородцев весьма серьезно относились к явлениям сверхъестественным…