Книга Клеопатра - Стейси Шифф

После походов Цезаря и его возвышения греческая культура все прочнее укоренялась на Апеннинском полуострове. Во многом это произошло благодаря Клеопатре. Помпей привез в Рим черное дерево. Позже в нем появились мирра и корица, имбирь и перец. Богачи стали украшать двери своих домов колоннами, и вот в Риме появился первый дом с мраморным фасадом. Прошло совсем немного времени, и таких домов были уже сотни. Римляне узнали толк в изысканной кухне, теперь на их столы подавали рыбу тюрбо, аистов и павлинов. Во время визита Клеопатры в городе разгорелся жаркий спор о преимуществах креветок над африканскими улитками. С появлением царицы Рим стал меняться на глазах. Горожане научились предаваться изысканным развлечениям и красть льняные салфетки. Поскольку латинская литература находилась в зачаточном состоянии, римляне заинтересовались греческой, а распробовав, объявили ее — оцените изящество метафоры — прекрасной вазой, полной ядовитых змей. Красоту тоги — полотнища из грубой шерсти, неудобного и нефункционального, — как и красоту латинского языка, составляли добровольные ограничения. Перед своим триумфом Цезарь распорядился натянуть над всей Виа-Сакра вплоть до Капитолийского холма шелковые навесы. Это александрийское изобретение немедленно объявили «варварской роскошью».

Азиатская роскошь пугала римлян, они видели в ней путь к упадку и гибели цивилизации.

Чтобы пресечь недовольство, Цезарь решился вернуть к жизни пребывавшие в забвении законы против роскоши и взялся за дело с рвением истинного сибарита, первого римлянина, который стал предлагать гостям выбор из четырех сортов вин. Его агенты конфисковывали у торговцев деликатесы, забирали у горожан дорогую посуду и закуски. Вне закона оказались паланкины, алые одежды, жемчуг. Любому жителю Александрии, тогдашней законодательницы мод, запрет на роскошь был попросту смешон. Женщина, вовремя догадавшаяся объявить праздничный пир заурядным ужином, несомненно, умела подбирать наряд к случаю. В Риме Клеопатре пришлось пересмотреть свой гардероб. Почтенные матроны носили белое, александрийки предпочитали яркие цвета. Женщина, привыкшая находить общий язык с любым собеседником, знала, как выказать отношение к приему, не годящемуся в подметки пирам в ее родном городе, не выходя за рамки благопристойности. Как показывает история человечества, роскошь можно запретить, но нельзя отменить; нововведение Цезаря понравилось далеко не всем. Цицерону стоило немалых усилий отказаться от павлинов, гигантских устриц и морского угря (у павлина жесткое мясо, но не в этом дело). Устрицы и угорь, жаловался оратор, были куда милосерднее к его пищеварительной системе, чем репа.

Мы не знаем, что думала Клеопатра о римском ханжестве. Зато нам хорошо известно, что эти ханжи думали о ней. Роль женщины в тамошнем обществе была ничтожна (для мужчины не придумали хуже оскорбления, чем назвать его женственным). Хорошая по римским меркам женщина должна была держаться в тени, а царица ни за что не удовлетворилась бы такой ролью. В Александрии Клеопатре постоянно приходилось думать о том, как преподнести себя публике. В Риме ей надлежало держаться как можно скромнее. У римлянок не было не только гражданских прав, но и собственных имен. У Цезаря были две сестры, обе звались Юлиями. В публичных местах римским женщинам полагалось молчать, потупив взор. Их не приглашали на приемы. Они не участвовали в интеллектуальной жизни, не занимались искусством и очень редко становились его объектами. В отличие от римских, на египетских настенных росписях постоянно появляются женщины: простые труженицы, торговки, ловцы птиц, жрицы, властительницы.

Римские законы не распространялись на иноземных правителей, но Клеопатра не могла вовсе их игнорировать[31]. Чтобы женщинам не лезли в голову всякие глупости, они должны были трудиться, не разгибая спины (Ювенал вывел вечную формулу жизни домашней хозяйки: «Много работы, мало сна, грубые руки»). У разлучницы Клеопатры, которую немного поспешно отождествили с Венерой, нашлось немало качеств, способных привести в восторг римское общество: женщина, иностранка, восточная царица в городе, который по инерции считал себя республикой, сокрушившей тиранию, земное воплощение подозрительной богини Исиды, храмы которой сделались излюбленным местом для любовных свиданий. Клеопатра спутала римлянам все карты. Ее репутацию нельзя назвать безупречной даже по современным меркам. Быть возлюбленной римского диктатора оказалось недостаточно, чтобы завоевать любовь Рима. Царица могла вести себя как угодно — а вела она себя по большей части осторожно и выдержанно, — но это не имело никакого значения. Клеопатра нарушала все возможные правила самим фактом своего существования. Царица в своей стране, для римлян она была обычной куртизанкой. Хуже того: куртизанкой со средствами. Даже не имея возможности распоряжаться своим имуществом как заблагорассудится, Клеопатра все равно была богаче любого жителя Рима.

Одно только богатство Клеопатры — без которого не видать бы Риму триумфа и гуляний — было вопиющим нарушением приличий. Похвалить серебряную утварь, пушистый ковер или мраморную статую соседа означало выдвинуть против него обвинение. А к слабому полу общественное мнение, как водится, было более сурово. «От женщины с изумрудным ожерельем на шее и огромными жемчужинами в удлиненных ушах стоит ждать любой низости», — рассуждали римляне. Вышло так, что размер ушей Клеопатры повлиял на ее судьбу сильнее длины носа[32]. Хоть царица и оставила самые шикарные драгоценности в Александрии, для жителей Рима ее имя стало синонимом «безрассудной роскоши». Этот титул царица носила по праву рождения (приличная римская женщина считала своими главными сокровищами детей). По местным стандартам, даже евнухи Клеопатры были богаты. В вину царице ставили и расточительность ее родичей. Прежде чем стать легендарной губительницей мужчин, своевольная восточная красавица снискала славу разорительницы сокровищниц. Смертоносная опухоль порока имела форму устрицы, давала метастазы в виде пурпурного и алого платья, а в окончательной стадии превращалась в жемчуг. Светоний приводит и платья, и жемчуг, и устрицы в доказательство болезненной склонности Цезаря к излишествам. История о развратнике, отказавшемся от жемчужины, появилась задолго до сорок шестого года и не забыта до сих пор. Ее будто специально придумали для гордой египетской царицы (история вымышленная, но параллели с Клеопатрой едва ли случайны. Недаром же она считалась владелицей «двух самых крупных жемчужин в истории». Плиний оценил каждую из них в четыреста двадцать талантов, так что в ушах царицы болтались две средиземноморских виллы. Такую же сумму она в свое время пожертвовала мемфисскому быку). Какой же бессовестной и легкомысленной надо быть, чтобы вынуть из серьги бесценную жемчужину, растворить ее в уксусе и выпить, чтобы получить магическую силу, колдовскую власть над мужчинами[33]? Вот какую историю придумают о самой Клеопатре.