Книга Лето лихой троицы - Владимир Аверин

— Арестовать, говоришь? Ну-ну… А кто твою предвыборную кампанию оплачивает, забыл? Что бы ты делал без моих денег? Рекламные плакаты на каждом столбе, каждый день интервью, радио, телевидение, статьи в газетах — за все плачу я. И, заметь, круто плачу. Благодаря мне тебя знает каждая собака. Без моей поддержки ты — ноль, Лерик. Не видать тебе губернаторского кабинета без моей поддержки.

— Только не говори, что ты это делаешь бескорыстно. Ты свое вернешь сполна, если меня изберут! Нет, все-таки я не понимаю, как тебе удается сохранять спокойствие! Вложить огромные деньги в выборы и одним выстрелом все угробить! Страшно подумать, что началось бы, если бы пленка попала к нашим конкурентам! Доказывай потом, что сайгака в заповеднике убил бизнесмен Геннадий Бирюк, а не его брат Валерий, который ратует за ужесточение наказания за браконьерство! — горячо сказал кандидат.

— Да все нормально, Лерик, — не теряя спокойствия, произнес его брат. — Ты слишком серьезно относишься к сюрпризам. Тебя выбивает из колеи любое непредвиденное происшествие. Так нельзя. Не надо нервничать, размахивать руками, вот пепельницу смахнул. Не волнуйся, все нормально. У меня в холодильнике несколько тонн левой рыбы ждут отправки. Завтра поставщики должны привезти еще пару тонн. Вот разберусь с рыбой и уеду на несколько дней из города, чтобы ты перед выборами не дергался из-за меня.

Дверь открылась, и в кают-компанию вошел Марк Шипучин.

— Вот он, акула пера! Наш спаситель! Что бы мы без тебя делали! — воскликнул Геннадий и посмотрел на часы. — Много лет тебя знаю и не помню случая, когда ты пришел на встречу вовремя.

— Вот так всегда. Если говорят, что знают человека много лет, это значит, что хотят сказать о нем гадость, — улыбаясь, шутливо сказал Марк. Он крепко пожал руку Геннадию и Валерию, затем врубил телевизор и подключил к нему видеокамеру. В кают-компании он чувствовал себя как дома — видимо, не раз бывал здесь.

Бирюки два раза просмотрели запись. Геннадий Николаевич смотрел на экран хладнокровно, зато его брат, сжав ладонями виски, горестно качал головой, повторяя: "Все пропало… Все пропало…"

— Так, так, так… По телефону ты сказал, что у них есть копия записи? — спросил Геннадий у Ши— пучина.

— Есть, — кивнул Марк. — Своими ушами слышал, как они говорили об этом на крыльце перед редакцией.

— Из какого, говоришь, они лагеря?

— Из "Зарницы". Сто сорок километров от города.

— Сто сорок, говоришь? Так, так, так… — произнес хозяин хладокомбината, потирая руки, словно намыливая их. — Значит, час на машине, около двух часов на автобусе. Если ты сию секунду сорвешься, то успеешь в лагерь до того, как туда приедут пацан с девчонкой. Охоту снимали два паренька, один из них приходил к тебе, другой, судя по всему, остался в лагере. Значит, у него и хранится копия. Давай, Марк, двигай в "Зарницу", найди пацана, возьми у него интервью, сфотографируй для газеты, пообещай золотые горы, в общем, крути, верти его как хочешь, но без копии не возвращайся. А я в долгу не останусь.

— Обещали угостить обедом, а теперь гоните. Бедный я, несчастный, рискую своим желудком в вашем предвыборном марафоне, — в шутку сказал Марк. — Геннадий, можно я возьму твою машину? На твоей скоростной я быстрее доеду.

Вадик не слышал ответа Бирюка. Прыгнув в воду, он поплыл к берегу быстрым кролем — теперь не было необходимости прятаться под водой. Почувствовав под ногами занесенное илом дно и больно ударившись коленкой о затонувшую автомобильную покрышку, Вадик, высоко поднимая ноги, выбежал на берег и помчался по обжигающему песку к кустарнику, за которым его ждала Дина.

— Бежим! — крикнул он, схватив свою одежду.

— Куда? — спросила Кирсанова и понеслась вслед за Вадиком.

— На большую дорогу! Ловить попутку!

— А что случилось? Тебя заметили? За нами гонятся?

— Пузырь в опасности!

Они мчались в сторону шоссе, Вадик пересказывал Дине разговор Марка с Бирюками, умудряясь на бегу одеваться. Прыгая то на одной ноге, то на другой, он натягивал джинсы, надевал сандалии, влезал в майку. Встав на обочине дороги, друзья принялись голосовать. Автомобили даже не притормаживали, мчались мимо: то ли водители боялись, что Вадик испачкает сиденье своими джинсами, потемневшими от мокрых плавок, то ли торопились домой после рабочего дня… Пришлось идти на автобусную остановку.

— Не успеем, — сказала Дина, посмотрев на часы.

— Будем надеяться, что наша врачиха не пустит Шипучина к Пузырю. Как-никак у Витьки температура.

— Ой, брось ты, — махнула рукой Дина. — Журналисты такие проныры, любого уболтают.

ГЛАВА X. ОШИБКА ВИТИ ПУЗЫРЕНКО

В автобусе было пестро и шумно: в нем все кипело от каких-то непонятных Дине и Вадику страстей. Многоголосый гомон, духота, бурная жестикуляция, разговоры о ценах на арбузы, груши, виноград, рыбу заполняли автобусный салон — это возвращались в свои деревни и поселки торговцы с городского рынка.

Вернувшись в лагерь, друзья первым делом поспешили к Пузырю в изолятор, но медсестра сказала им, что Вите разрешили вернуться в отряд. Тогда они бросились в столовую, надеясь застать там своего прожорливого земляка. Но ужин уже закончился, и столовая опустела. Для опоздавших и для ненасытных был отведен специальный стол, на котором, как всегда, дымилось свежее кипяченое молоко, стояла масленка и пахло кисло-сладким хлебом местной выпечки. От этого запаха Вадику страшно захотелось есть, он взял толстый ломоть мягкого теплого хлеба, быстро намазал его маслом и, жадно уплетая его, сказал Дине:

— Все равно опоздали. Раз Пузырь на воле, значит, он уже встретился с Марком. Тут уж ничего не поделаешь. Пять минут никакой роли не играют. А кушать очень хочется.

— Ты прав, — сказала Дина и тоже сделала себе бутерброд.

В углу столовой за преподавательским столом сидели несколько вожатых. Они накормили своих подопечных, проследили за порядком, выпроводили детей на улицу и теперь ужинали сами. Среди них был и вожатый второго отряда, студент-математик. Он окликнул Дину и Вадика и, погрозив им пальцем, громко сказал:

— Еще раз отстанете от экскурсии — будете объясняться с директором лагеря.

— Мы же нечаянно. И потом мы позвонили и предупредили, — сказала Дина.

— Сходите на кухню и возьмите свой ужин. Сегодня у нас узбекский плов. Очень вкусный, — посоветовал вожатый.

— Мы поужинали в городе. — Дина взяла Вадика за руку и потянула его за собой к выходу. Ей не терпелось поговорить с Пузырем.

— Зря мы от плова отказались. Лично мне одного бутерброда мало. Пузырь-то никуда не денется, а вот столовую сейчас закроют, — недовольно бубнил Вадик, покорно следуя за Кирсановой.

Внезапно его ударили сзади по плечу так, что он чуть не полетел по дорожке вверх тормашками.

— Узнаю руку друга, — произнес Вадик, оборачиваясь и глядя на лицо Пузыря, расплывшееся в добродушной улыбке.