Книга Следующий! Откровения терапевта о больных и не очень пациентах - Бенджамин Дэниелс

Я вскипел.

– Иммунная система работает спицифично, – попытался я объяснить, не переходя на повышенный тон. – Единственный способ приобрести иммунитет к кори – это либо получить прививку, либо заболеть корью и выжить. Сколько бы органических фиников и цельнозернового риса ребенок ни съел, они не обеспечат ему иммунитета против кори, свинки, краснухи, дифтерии, столбняка, менингита, коклюша, гемофильной инфекции и туберкулеза. Не очень-то приятные болезни, знаете ли!

Впрочем, злиться было некогда: нужно было помочь Себастьяну. От кори нет лекарства. Но я никогда не имел дела с этой болезнью и решил, что осмотр у педиатра будет нелишним. Я направил Себастьяна в больницу, строго-настрого наказав матери не подпускать его к другим детям в приемном покое[20].

Не всех детей можно вакцинировать. Прививки способны навредить малышам с заболеваниями иммунной системы (например, ВИЧ) либо тем, кто проходит химиотерапию при раке. Раньше такие дети были защищены от тяжелых инфекционных заболеваний, потому что всех здоровых младенцев вакцинировали и эпидемий удавалось избежать. Теперь же, когда здоровым детям вроде Себастьяна разрешено не делать прививки, под ударом оказались прежде всего больные дети. Последнее, что нужно ребенку, проходящему химиотерапию, – это заболеть корью. Так что вакцинация необходима не только для защиты вашего собственного ребенка.

Профессиональная этика

– Чем я могу вам помочь, Дэррил?

– Привет, доктор Дэниелс. Как дела?

– Хорошо, спасибо, Дэррил.

– Надеюсь, пациенты вас не сильно достают.

Дэррил – местный бандит, чудом умудрившийся ни разу не попасть за решетку, несмотря на множество драк, нападений на людей и мелких преступлений. Обычно он ведет себя грубо и нагло, а стало быть, его не слишком впечатляющая попытка изобразить вежливость наверняка означает, что ему что-то от меня нужно.

– Мне нужно письмо, в котором объяснялось бы, что я не мог пойти на общественные работы в прошлый четверг.

– А почему вы не пошли?

– У меня был грипп.

Меня раздражает, когда люди говорят, что болеют гриппом, хотя на самом деле у них банальная простуда. Но сейчас не лучший момент для того, чтобы поправлять Дэррила. Он значительно крупнее меня, а я всегда был трусом.

– Вам по-прежнему плохо?

– Нет, уже полегчало.

– Почему вы не пришли ко мне, когда вам было плохо?

– Ну, я позвонил администратору, но она сказала, что записаться на прием могут только пациенты с неотложными случаями. И еще она сказала, что, судя по моим симптомам, у меня вирусная инфекция и что мне нужно выпить парацетамол и лечь спать.

Мы определенно перестарались с инструктажем администраторов – теперь Дэррилу предстоит разбираться с пропущенными общественными работами, чтобы не вляпаться в проблемы.

– Я не хотел попусту тратить время, зарезервированное для неотложных случаев.

Как благородно с твоей стороны, Дэррил. Жаль, что ты не продемонстрировал альтруизм и высокие моральные принципы, когда мутузил бедного паренька, случайно разлившего твое пиво (по очевидным причинам я не произнес этого вслух).

Не хотелось мне писать это письмо. Я тоже немного простыл в прошлый четверг. Но я пришел на работу, несмотря на отвратительное самочувствие. Почему Дэррил не поступил так же? Подозреваю, он просто выпил вечером пивка и решил отдохнуть от уборки листьев на следующий день, зная, что потом сможет одурачить какого-нибудь бестолкового врача и тот напишет письмо, избавив Дэррила от проблем.

– Инспектор сказал, что нужно письмо. Мне сделали последнее предупреждение, потому что я уже пару раз пропускал общественные работы. Угрожают снова отправить под суд и упрятать за решетку.

Итак, я принялся писать письмо, как если бы просил дать своему ребенку освобождение от физкультуры в школе.

«Дорогой инспектор!

Нам обоим прекрасно известно, что Дэррил – пренеприятный засранец, который готов на что угодно, лишь бы улизнуть от работы. Он утверждает, что на прошлой неделе у него был заложен носик (вот бедняжка), и теперь просит меня написать вам письмо, чтобы не предстать перед судьей за уклонение от назначенных ему в качестве наказания общественных работ. Будьте любезны отправить его прямиком в тюрьму и закрыть его там навсегда, потому что сегодня у меня особенно плохое настроение, так как я сильно отстаю от графика из-за мудаков вроде Дэррила, попусту тратящих мое время.

Искренне ваш,

доктор Бенджамин Дэниелс».

Вот какое письмо мне хотелось написать. Если бы я это сделал, то, конечно, получил бы моральное удовлетворение, но потом был бы отстранен от работы за нарушение профессиональной этики, а Дэррил узнал бы, где я живу, и избил бы меня до полусмерти. Остается надеяться, что инспектор сможет прочитать между строк более сдержанного письма, которое я написал на самом деле.

«Дорогой инспектор!

Дэррил утверждает, что не смог прийти на общественные работы в прошлый четверг из-за симптомов вирусной инфекции. В тот день его не осматривали, а сейчас симптомы уже прошли.

Искренне ваш,

доктор Бенджамин Дэниелс».

Чтобы составить это письмо, не нужны знания по медицине или врачебный опыт, но уже тот факт, что его написал врач Дэррила, а не его тетушка Дорис, означает, что Дэррилу, вероятнее всего, удастся избежать суда, а вместе с ним и тюрьмы.

Собака-терапевт

Последние полгода перед тем, как заняться общей практикой, я проработал в психиатрическом отделении больницы. К тому времени я уже понял, что хочу стать семейным врачом, и, поскольку терапевты часто имеют дело с психическими расстройствами, решил, что будет полезно поближе познакомиться с этим разделом медицины. Меня назначили в подразделение судебной психиатрии. Это закрытое отделение, в котором лежат пациенты, считающиеся «невменяемыми в отношении совершенных ими преступлений». Мне нравилось рассказывать приятелям на вечеринках, что я работаю судебным психиатром. Звучит круто, правда же? У людей создавалось впечатление, будто я, прямо как герой Робби Колтрейна из сериала «Метод Крекера», расследую преступления и вывожу душевнобольных преступников на чистую воду благодаря блестяще сформулированным вопросам и умело поставленным диагнозам. На деле все, разумеется, было иначе. Понятно, что работал я не судебным психиатром, а младшим врачом, прикрепленным к судебно-психиатрической бригаде. Я расхаживал по отделению, брал кровь на анализ и измерял давление. Иногда я писал письма в Министерство внутренних дел, чтобы узнать, например, можно ли отпустить к сестре на свадьбу одного из пациентов, пообещавшего, что он не напьется и никого не убьет.