Книга Следующий! Откровения терапевта о больных и не очень пациентах - Бенджамин Дэниелс

Кошка Бетти Бэйл

Из всех пациентов, которых я повстречал за первые шесть месяцев работы в больнице, я запомнил только одного – Бетти Бэйл. Ее привезли в палату в первый мой рабочий день, а шесть месяцев спустя, когда срок моей отработки подошел к концу, она все еще лежала в той же самой кровати. Ей не было и семидесяти, но она перенесла тяжелый инсульт, из-за которого ее практически полностью парализовало. Говорить она могла, но очень невнятно и пуская слюни. Разобрать ее слова было непросто, однако ей было гораздо сложнее произнести их. Она не могла глотать, так что ее кормили через трубку, напрямую подсоединенную к желудку. В общем, она влачила жалкое существование.

Инсульт – непредсказуемая штука, и если одним пациентам удается полностью восстановить все утраченные функции, то другим – ни одной. Большинство же восстанавливается частично[19]. Первые несколько недель с Бетти усиленно занимались физиотерапевт и логопед, но вскоре стало очевидно, что большая часть ее двигательных функций не подлежит восстановлению. Бетти, которая привыкла к самостоятельной жизни, было сложно с этим смириться. Старший врач предложил ей поселиться в доме престарелых, где за ней будут присматривать. Бетти говорила очень неразборчиво, но ясно дала понять, куда он может засунуть эту идею.

– Я возвращаюсь домой! – орала она. – Я хочу увидеть свою кошку.

Бетти оставалась в здравом уме. Она прекрасно осознавала свой диагноз, но отказывалась с ним мириться. Если бы она могла хотя бы частично за собой ухаживать, то ее отпустили бы домой, куда регулярно наведывались бы соцработники. К сожалению, Бетти нуждалась в круглосуточном уходе из-за паралича и проблем с глотанием.

Бетти занимала койку в отделении неотложной помощи: пустая трата больничных ресурсов, поскольку мы ничего для нее не делали. При этом она наотрез отказалась отправляться в дом престарелых, так что у нас не было выбора. Поскольку она сохранила здравый рассудок, мы не могли выпроводить ее из отделения насильно. Тупик. Каждое утро, обходя палаты, мы оставляли Бетти напоследок. Врачи ненавидят чувствовать собственную беспомощность, поэтому никто из нас не горел желанием наведываться к Бетти. Обычно именно меня, как самого младшего врача, бросали на амбразуру. Все мои попытки дружелюбно поздороваться неизменно пресекались фразами «Я хочу домой» и «Я хочу увидеть свою кошку». У Бетти не было ни мужа, ни детей. Ее никто не навещал, и, спеша проскочить мимо ее палаты, мы частенько слышали, как она плачет. Ситуация сложилась чрезвычайно печальная, но разрешить ее не было возможности.

Младшие врачи и медсестры договорились принести Бетти ее кошку. Мы понимали, что, узнай об этом старший врач или, не дай бог, медсестра, ответственная за санитарно-эпидемиологический контроль, нам влетит по полной. Но за столько месяцев нам надоело мириться с неспособностью помочь Бетти, и мы наконец решили хоть что-то для нее сделать. Мы запланировали в день рождения Бетти забрать у ее соседки кошку и тайком пронести в палату. Кошка была старая и плешивая и шипела на каждого, кто осмеливался к ней подойти. Мы поверить не могли, что это и есть то драгоценное создание, по которому так скучала наша пациентка. Бетти, однако, была на седьмом небе от счастья.

– Моя кошка, моя кошка! – закричала она.

Кошку трогательное воссоединение не впечатлило, но она позволила Бетти подержать себя несколько минут и вроде бы даже замурлыкала.

Хотел бы я закончить эту историю словами о том, что Бетти чудесным образом выздоровела благодаря целительной силе ее пушистого друга, но этого не произошло. Она так и осталась парализованной и после долгих уговоров все же согласилась переехать в дом престарелых. Почему же случай с Бетти врезался в мою память? Потому что это наглядный пример того, что, несмотря на превосходное оснащение современных больниц, только облезлая кошка и смогла облегчить страдания одной несчастной женщины хоть на какое-то время.

Прививки

Трехлетний Себастьян выглядел плохо. Он был очень милым ребенком и, несмотря на повышенную температуру, охотно рассказал, что у него дома есть такой же стетоскоп, как у меня. Мама привела его на прием, потому что переживала из-за сыпи: мальчик был весь покрыт пятнами.

– У него сделаны все прививки? – задал я стандартный вопрос, рассматривая сыпь.

– Нет, мы не верим в вакцинацию, – как ни в чем не бывало ответила она.

Меня это поразило.

Работа врача во многом состоит в том, чтобы «подлатать» человека и помочь ему продержаться еще несколько лет. Мы выслушиваем жалобы на здоровье, успокаиваем пациента и отправляем домой, всучив таблетки, от которых по большому счету нет никакого толка. Естественно, сегодня медицина эффективнее, чем сотню лет назад, но главная причина, по которой люди в наши дни живут дольше и крайне редко умирают в детском возрасте, заключается в улучшении санитарных условий и питания. Чистая проточная вода и обилие еды спасли гораздо больше жизней, чем врачи с их лекарствами. При всем при том я считаю, что повсеместная вакцинация детей является величайшим достижением современной медицины.

Вакцины сейчас дешевые, безопасные и спасли миллионы жизней как в нашей стране, так и по всему миру.

Я лечил главным образом жителей рабочих районов города и никогда не сталкивался с людьми, которые отказались бы прививать своих детей. Но в тот день я работал в зажиточном пригороде Лондона и с удивлением обнаружил, что здесь это считается чуть ли не нормой.

С корью, которая когда-то была самым страшным убийцей на территории Великобритании, я сталкивался лишь в учебниках. Я работал с детьми не только в Англии, но и в Африке, но мне ни разу не доводилось видеть больного корью малыша.

До этого дня. Вот он, стоит прямо передо мной с сыпью по всему телу и характерными язвочками во рту. Я загуглил корь и убедился, что сыпь у Себастьяна точно такая же, как та, что появилась на экране компьютера. Для надежности я позвал в кабинет Сью – нашего старейшего администратора.

– Это корь? – спросил я у нее.

Захваченная врасплох, но польщенная тем, что врач интересуется ее мнением по медицинскому вопросу, Сью бегло глянула на мальчика и сказала:

– Она самая. Все четверо моих детей ею переболели.

Итак, это корь – болезнь, которая унесла жизни миллионов детей, пока повсеместная вакцинация почти не искоренила ее. Как врач, карьера которого началась в двадцать первом веке, я вообще не должен был столкнуться с ней. Но корь вернулась, став болезнью среднего класса – болезнью Хэмпстеда, Уимблдона и Харрогейта. Какой бред!

Ох, до чего же я разозлился. А мать Себастьяна тем временем заметила:

– Я считаю очень важным, чтобы иммунная система моего ребенка сформировалась естественным образом. Я кормлю его натуральными продуктами, укрепляющими иммунитет.