Книга Выжить любой ценой. Немецкий пехотинец на Восточном фронте. 1941-1945 - Оскар Скейя

Я узнал, что русские заключенные очень интересуются любым человеком в лагере. Я часто слышал, как они подробно перемывают косточки своим коллегам и офицерам. По моему мнению, этим людям было просто больше нечем особенно себя занять, но, как мне кажется, стремление знать всех и все, с чем тебе приходится сталкиваться, является у русских характерной чертой.

Однажды вечером, после получения пайка, я встретился в комнате капитана Тараканова с ним и с двумя другими офицерами. Я уже чувствовал себя намного лучше и как раз только что успел поужинать. В комнате было тепло, заключенные сидели тихо по баракам. Я даже ненадолго забыл, что все еще нахожусь в компании врагов, в лагере заключения, и позволил себе расслабиться, покурить в приятной компании людей, которых начал считать своими друзьями. Я хорошо поладил со своими приятелями-офицерами, но всегда держался с ними осторожно, стараясь рассказывать им о себе как можно меньше.

Как-то Тараканов обратил внимание на то, что я немногословен, и попытался вовлечь меня в разговор:

– Знаете, Оскар, люди в бараках разговаривают о вас.

– Да? – просто ответил я. Мне не понравился ход разговора, но я решил продолжить его.

– Да. Я слышу это все время. Они говорят: «Кто он такой? Он не похож на русского».

Я сделал еще одну затяжку своей сигареты и улыбнулся.

А Тараканов продолжал:

– Я слышу, как люди говорят вам вслед: «Вот идет человек в черной шубе». Знаете, они вас так и зовут – «человек в черной шубе».

– Да, я слышал. – Я еще раз затянулся и замолчал. В разговоре наступила долгая пауза, а потом один из офицеров начал рассказывать что-то о своих подопечных. Я с облегчением вздохнул, поняв, что перестал находиться в центре внимания. Я рассеянно слушал, но на самом деле погрузился в свои мысли. Я часто слышал от людей вокруг:

– Вот идет человек в черной шубе.

И это все, что я позволил им узнать обо мне. Так во всем лагере меня стали называть «человек в черной шубе». Некоторые пытались разговорить меня и задавали вопросы, но я всегда давал на них разные ответы. Одному я представлялся французом, другому – англичанином, для третьего я был поляком. В конце концов никто не имел ни малейшего представления о том, кто я на самом деле.

Мне приходилось играть в опасную, но одновременно и захватывающую игру. Я должен был быть чрезвычайно осторожен, чтобы никто, ни охрана, ни заключенные, не узнали, кто я. Я гадал, как долго я смогу продержаться. Конечно, я знал, что на самом деле это совсем не игра. Все было взаправду, и от этого зависела моя жизнь.

Подобные разговоры повторялись почти каждый вечер. Лейтенант Шарапил рассказывал нам о том, что обо мне говорили солдаты. Некоторые считали меня англичанином, французом, поляком, но были и такие, кто сомневался в этом и считал, что я мог быть и немцем. Я порадовался той таинственности, что сумел создать вокруг своей особы, и почувствовал гордость за себя.

Каждый день мы с лейтенантами Анищенко и Шарапилом делали обход лагеря. Мы всегда особенно внимательно относились к той его части, где содержались женщины. Некоторые из них были довольно привлекательны, а две особенно мне нравились. Конечно, я понимал, что сближаться с кем бы то ни было в этом месте было бы глупо. Я все же находился в лагере для заключенных ГПУ[46]. Я оставался дисциплинированным сотрудником и гнал посторонние мысли прочь. Как-то во второй половине дня, когда мы были в нашей офицерской казарме, лейтенант Анищенко предложил мне:

– Оскар, давай прогуляемся после обеда. В лагере есть кое-кто из новеньких. Она только недавно прибыла сюда. Она армейский старший лейтенант, и ее направили сюда для контроля прямо с фронта. Она видела нас вместе вчера вечером и спросила у меня о тебе. Думаю, ты ей понравился. Она спросила, можно ли встретиться с тобой сегодня вечером, и я обещал организовать такую встречу.

Мы с капитаном Таракановым стали хорошими друзьями. Он услышал мой разговор с Анищенко. Позже, когда тот вышел, Тараканов подошел ко мне. Он посмотрел мне в глаза и предупредил:

– Только между нами, Оскар. Вы знаете о НКВД. Вам следует быть осторожным.

– Да, я понимаю, о чем вы говорите. – Я коснулся его локтя. – Спасибо, что заботитесь обо мне.

Позднее вечером ко мне в комнату зашел Анищенко.

– Оскар! – громко проорал он, чтобы привлечь мое внимание.

Я молча посмотрел на него. Он жестом показал, что я должен следовать за ним, так как пришло время для прогулки. Я схватил свою шубу и вместе с ним вышел за дверь. Вскоре мы дошли до женской казармы, почти не разговаривая по пути. Когда мы подошли к двери, лейтенант улыбнулся мне и сказал:

– Она тебе понравится.

А я подумал о совете, полученном от Тараканова. Я надеялся, что сумею не натворить глупостей, и одновременно мне было любопытно и не хотелось разочаровывать Анищенко. По всей видимости, ему пришлось преодолеть много препятствий, чтобы организовать эту встречу в знак расположения ко мне. Мне было необходимо продемонстрировать свою благодарность за это.

Когда мы подошли к казарме, он постучал в дверь. Я увидел метнувшуюся к окну фигурку, которая затем на секунду исчезла, чтобы вскоре выскользнуть из здания. Ее звали Анной, и она была поразительно хороша. Ростом примерно 170 сантиметров, пышная блондинка. Сколько времени прошло с тех пор, когда я видел подобную женщину! Я мгновенно решил для себя, что правильно поступил, проигнорировав предупреждение Тараканова, так мне хотелось насладиться моментом. И все же умом я понимал, что капитан был прав. Девушка сделала несколько шагов в нашу сторону, чтобы присоединиться к нам. Анищенко представил ей меня:

– Анна, это Оскар.

– Привет, Оскар, – тепло проговорила она и протянула мне руку.

Я машинально ответил «Привет», принял ее руку и вежливо задержал в своей на секунду. Девушка была одета в новую длинную шубу, меховую шапку и белый шарф, но не носила перчаток. Ее кожа была холодной, но мягкой, и я боялся слишком сильно сжать эту тонкую ладошку, когда наши глаза на секунду встретились. Мы втроем повернули от здания, выбрав нужное направление, и начали прогуливаться по территории лагеря. Пока мы ступали посреди темных зданий, Анищенко с Анной вели между собой оживленный разговор. Ограда вокруг лагеря освещалась яркими огнями, но дорожки внутри были темными. Мы видели, что часовые на вышках время от времени обращают на нас внимание. Через несколько минут Анна попыталась вовлечь в беседу и меня:

– Итак, Оскар, вы новичок в лагере.

– Да. Я прибыл сюда в январе.

Мы прошли еще несколько шагов, прежде чем она добавила:

– И я слышала, что вы польский офицер.

– Правда, – ответил я. Когда я говорил это, то не смотрел на нее. Я старался, чтобы мои ответы были как можно короче и содержали как можно меньше информации.