Книга Тело в дело. История сексуальной революции в 6 миллиардах оргазмов - Илья Стогов

До того как приехать в Копенгаген, я, к примеру, ездил в Бангкок (Таиланд) и там остановился на знаменитой улице Кхео-сан. Знаменита улица в основном тем, что такую концентрацию порока, как здесь, вы вряд ли встретите во всей остальной Азии. Да и в мире у Кхео-сан конкурентов немного. Каждая вторая дверь – массажный салон (оральный секс и бутылка пива включены в стоимость). Каждая третья – дансинг, на сцене которого усталые тайские тетки открывают пивные бутылки мышцами влагалища. Воздух пахнет всем тем, о чем лучше не знать сотрудникам Управления по борьбе с наркотиками. Прямо на тротуаре спят смертельно пьяные негры в дредах. Даже в семь утра отовсюду грохочет музыка. Полицейские не заглядывают на Кхео-сан даже случайно. В общем, вы представляете.

Отыскав отель поприличнее, я бросил рюкзак на кровать и закурил. Духота и крики с улицы: как я засну? Знаете, когда-то я тоже любил пить водку прямо с утра, вместо чистки зубов. Да только эти времена давно закончились. Последние несколько лет лично для меня прошли тихо: жена, дети, много работы. Такую жизнь я выбрал для себя сам и менять в ней хоть что-то не собирался. То, что было, прошло, и я никогда об этом не жалел. Вот только теперь я (мокрый, усталый, абсолютно один) сидел в своем номере, а снаружи всеми возможными красками переливалась жизнь. Тысячи молодых и красивых оттопыривали, как могли, и в голову сама собой лезла мысль: почему же, черт возьми, я не там, с ними, а один в номере? Жить нужно на полную катушку (уверяла мысль), а поселиться на Кхео-сан и не попробовать ни единого удовольствия из тех, что здесь предлагают приезжим, – это как-то не по-мужски.

Главное, чего всегда хотелось человеку, – это быть любимым. Ну или хотя бы не «быть любимым», а «чувствовать себя любимым». Снаружи мир предлагал миллионы вариантов почувствовать рядом теплые человеческие тела. Причем стоить это будет по русским меркам копейки, а делать тайские чаровницы умеют такое, что просто ахнешь… Оставив рюкзак валяться на кровати, я закурил еще одну сигарету и вышел из отеля. Наперерез сразу бросилось с полдюжины проституток и красавчиков леди-боев. Но смотрел я не на них, а на встречавшихся иногда в толпе пожилых европейцев. Седых ветеранов сексреволюции шестидесятых.

Этих типов в Таиланде навалом. В том числе и русских. Жирно накрашенные европейские тетки с небритыми подмышками. Скрюченные артритом старики с безумными глазами. Пенсионеры рок-братства в футболках с рожами Greateful Dead. Главное в любой истории – это ведь не начало, а конец. Когда-то давно эти люди на минутку заскочили на улицу Кхео-сан и тоже не смогли усидеть в номере. Им хотелось повеселиться, и вот их веселье, как дежавю, длится уже много лет (десятилетий) подряд.

Прямо перед входом в мою гостиницу на земле лежали несколько тощих длинноволосых стариков. Один спал, широко открыв беззубый рот. Другой, сбиваясь с ритма, барабанил грязными ладонями по маленькому тамбуринчику. На морщинистой шее у него болтались старые бусы. Здесь же бродило несколько бездомных собак. По облысевшим головам у стариков стекали струйки старческого пота.

Каждый вечер – наркотики и анонимный секс. Правда, чем дальше, тем чаще одни только наркотики. Каждое утро – недолгое похмелье, а потом все по новой. Пока ребята были молоды, все это казалось просто шуткой. Но вот некоторым из них уже за шестьдесят, и вырваться из этого круга они не смогут, наверное, уже никогда. Печень и прочие органы работают, конечно, не то что раньше. Но лет десять – пятнадцать можно продолжать еще в том же духе.

А потом придется умирать. Хорошо если это случится быстро и, считай, безболезненно, как получилось с 53-летней Линдой Марчиано. При рождении эту женщину звали Линда Боримен, но миру она стала известна как Линда Лавлейс.

Лет до тридцати девушка куролесила как могла. Получала удовольствие от тела, которое получила при рождении, и дарила удовольствие обладателям мужских тел. Говорила, что заниматься сексом ей нравится, но счастливой при этом почему-то не выглядела. И в тридцать лет резко сменила позицию. Перешла в лагерь воинствующих феминисток. Всерьез взялась за борьбу с порно, которое прежде называла лекарством от всех болезней. Вышла замуж, родила двоих детей, пропала с телеэкранов, нянчилась с внуком, по слухам, полюбила готовить, а мужу в постели так ни разу и не продемонстрировала свой коронный трюк.

Потом, еще двадцать лет спустя, попала под машину. Ударилась головой об асфальт и умерла. Хитроумные медицинские машины поддерживали жизнь в ее веснушчатом теле еще три надели подряд. После чего бывший муж Линды и двое ее детей повернули кранчик, и Линда умерла уже окончательно.

Очень просто. И очень грустно.

5

В общей сложности в датской Христиании я провел пять дней. Хотя уже к концу первого понял, что жить здесь, наверное, не смогу. И дело не в бедности, грязности, опасности или чем-нибудь подобном. Просто я убедился, что не верю в то, что заставило обитателей Христиании поселиться всем вместе.

Их точка зрения понятна. Мир не имеет смысла. Это просто набор атомов, которые по чистой случайности сложились в то, что мы видим вокруг. В ледяном бескрайнем космосе несутся планетки, на некоторых из которых появилась жизнь. А у некоторых живых существ появилась такая диковинка, как сознание. Но все живое рано или поздно станет мертвым. Так что радуйся тому, что пока жив. Пускай доставшееся тело в дело. Реализуй себя самого, ведь больше на свете ничего и нет.

Так думают те, кто живет в Христиании или проводит дни в бесконечном карнавале на Кхеосан-роуд. Так же считают и все остальные люди, которых я встречаю вокруг. Но вот я думаю совсем иначе. Мне кажется, что как раз «ты сам» – это не очень важно. Главная проблема человека (уверен я) состоит в том, что, будучи половинкой, он решил, будто является целым. И для того, чтобы стать наконец счастливым, ему нужно не сосредотачиваться на себе, а, наоборот, посмотреть по сторонам. Попробовать отыскать недостающую половинку. Забыть о себе, махнуть на себя рукой, выкинуть надоевшего самого себя из головы и обнаружить, что без памяти влюблен в кого-то другого. Убедиться, что этот «кто-то другой» намного важнее для тебя, чем ты сам.

Только это может сделать людей счастливыми. А все остальное не может.

Напротив входа в Христианию имелся не очень дорогой бар, который назывался «Моффин». Поскольку в самой Христиании приличного кофе попить было негде, завтракать я приноровился именно тут. Ничего из ряда вон: стойка, столики, в динамиках что-то невнятное. Дома, в Петербурге, я перепосещал чертову прорву похожих мест. Где-то в них я потерял лучшее десятилетие своей жизни. Иногда я пытаюсь отыскать его обратно.

Обычно я заказывал эспрессо и закуривал. Вокруг сидели седоватые датские джентльмены. Рядом с каждым вторым имелась молоденькая филиппинка. Похотливые азиатские глаза. Крошечные сисечки под обтягивающими футболками. Филиппинки были настолько предупредительны, что некоторые прикуривали мужьям сигареты. Жениться на азиатках в Дании модно. С одной стороны, вполне себе жена: сготовит суп, исполнит супружеский долг, постирает носки. А с другой – вроде как маленькая домашняя собачка. Йоркширский терьер, способный принести кофе в постель.