Книга Зима - Евгений Гришковец

В том городе живут только любимые артисты, которые там всегда живые и чудесные.

Но есть ли такие места, а главное, время, где и когда этот черно-белый город совпадает с тем городом, по которому хожу я, где мерцает мое окно, или где-то в потоке машин горят фары моего автомобиля.

Настроение улучшилось.

Когда настроение плохое, я так легко и с удовольствием раздражаюсь, и некуда скрыться, и все задевает, и даже царапает. И если в таком настроении зайти в книжный магазин, то ничего не получится выбрать. Потому что заходишь и видишь — что-то совсем нет хороших книжек. Да что книжки! Даже если зайдешь в супермаркет, и ходишь, ходишь вдоль этих бесконечных полок, и думаешь — что-то вообще ничего нету, купить вообще нечего!

А просто ничего и не хочется, поэтому нечего покупать. Но ты же заработал деньги. Ты их заработал, ты их не нашел, тебе их не подарили. Поэтому надо как-то себя порадовать. И ты покупаешь дежурную бутылку кефира или минеральной воды, и идешь к кассе. А за кассой сидит женщина. С большой прической, блестящим золотым зубом — такая, на которую легче всего раздражаться. Но она почему-то весело взяла у тебя деньги, по-своему как-то пошутила, ты дежурно пошутил в ответ, а она посмеялась этой шутке, посмеялась по-настоящему, громко и весело…

И настроение улучшилось.

Или едешь в метро или в автобусе. А народу битком, и все места заняты, и всем ехать далеко, и поэтому все читают какие-то дурацкие книжки и пошлые журналы. И ты раздражаешься, и думаешь — ну как же можно читать такую дрянь или разгадывать эти идиотские кроссворды, что же это такое?! Но вот поезд или автобус остановился, и какой-то человек захлопнул книжку, встал и вышел, и место рядом с тобой освободилось, и поблизости не оказалось ни инвалида, ни старушки, ни беременной… ты спокойно сел, и почувствовал оставшееся тепло того человека, который только что вышел.

И настроение улучшилось.

Или ты мчался в сильном потоке машин, приближался к городу, но вдруг тебя подрезал, и умчался вперед большой мерседес с тонированными окнами, с каким-нибудь таким номером — три тройки, три пятерки или три шестерки — в общем, с каким-то непростым номером. Он умчался, а ты съехал на обочину, заглушил двигатель, отдышался, привел пульс в порядок, вспомнил самые жуткие слова, и про себя их даже проговорил, адресуя их тем самым, которые ездят с тонированными окнами. Потом неторопливо завелся и поехал. И через каких-нибудь 15 минут, ты проехал мимо того самого мерседеса, который стоял у обочины, а рядом стоял милиционер, и что-то жестко говорил коренастому владельцу темных стекол. Ты проехал мимо, посмотрел на эту картину…

И настроение улучшилось.

Или ты ехал по пустынной ночной трассе, и ощупывал дорогу руками фар дальнего света, и видел, как с какой-то проселочной дороги, впереди, выехал навстречу тебе автомобиль, и ослепил тебя своим дальним светом. И ты подумал — ну что же там за козззел! Что он не может выключить дальний свет?! И в эту секунду невидимый тебе человек переключился на ближний, и оказалось, что ты его слепишь своим дальним. И ты тоже переключился, и вы проехали друг навстречу другу, и не было видно, мужчина там или женщина за рулем, какого возраста… Но стало ясно, что только что мимо проехал хороший человек.

И настроение улучшилось.

А когда целый день никуда не успеваешь, и, кажется, всех подводишь, и бьешься, как рыба об лед, об этот день. И стоишь в пробке, сильно опаздывая куда-то, показываешь поворот, а тебя не пускают, потому что все тоже куда-то спешат, а ты в отчаянии стучишь по рулю, сквозь зубы цедишь ругательства… Но вдруг какой-то усталый дяденька на своем стареньком грузовичке моргнул тебе фарами, и махнул, мол, давай, езжай, и ты сорвался с места, но успел показать открытую ладонь, а мужичок улыбнулся…

И настроение улучшилось.

А если ты долго сидел где-то в парке, на скамейке, и курил… но не бросал окурки под скамейку, не втаптывал их в дорожку, а собирал в пустую пачку. Или шел по аллее, жевал жевательную резинку, которая надоела, но не плюнул её на дорожку, а дошел до урны, плюнул её туда, туда же бросил окурки… И подумал про себя: а я все-таки… приличный человек, и мне еще можно пожить на этом свете. Еще можно.

Сигарета

Курить очень плохо, вредно, и бессмысленно. Но узнать это можно только купив пачку сигарет, и прочитав предупреждение какого-то очень серьезного ведомства о том, что это очень плохо, вредно, и бессмысленно.

И действительно: из двадцати сигарет, которые находятся в каждой пачке, настоящее удовольствие доставляют только две-три. И именно ради них жертвуют здоровьем, деньгами, и временем. Но бывают такие сигареты…

Ведь день начинается не с душа, не с завтрака, не с новостей по радио или по телевизору, а с сигареты. И хорошо, если этот день воскресенье. И вас не выгонят в подъезд, или на балкон, или в туалет, чтобы вы курили там, и никому не отравляли жизнь. Нет. Воскресенье надо начинать с сигареты, которую можно курить где угодно. И еще чтобы осталось немножко кофе, уже остывшего кофе, наполовину состоящего из гущи. И вот цедить этот кофе, курить эту сигарету, и чувствовать, как начинается хороший день.

А можно заранее готовиться к этому воскресенью. Заранее замочить шашлык, потом ехать за город, в осенний лес, долго собирать дрова, разводить костер, жарить мясо… И все это время очень хотеть курить. И еще обливаться слюной от предвкушения вкусного шашлыка. А потом, обжигаясь, большими кусками, почти не жуя, наесться сочным мясом, вернуться от компании к костру, выловить из костра уголек. Или запалить палочку, и прикурить от нее… лечь на сухую траву, увидеть прямо над собой осеннее небо, сквозь кружева веток, лежать, курить, и пускать туда дым. Туда, в небо.

Или стоять у открытого окна… А вы открыли окно в первый раз в этом году, потому что весна. На полу и на подоконнике сухие полосы бумаги, которой вы заклеивали окна осенью, а за окном дождь. И вот так стоять, курить, и выпускать дым в струи весеннего дождя.

Или придти домой пьяным и злым. Но не ругаться ни с кем, не скандалить, а сразу уйти в ванную, закрыться там, набрать полную ванну теплой воды, лечь туда прямо в одежде. Предварительно, конечно, достать из кармана сигареты и зажигалку. Вот так вот лежать, молча злиться, и курить. А они стучат в дверь, мол, что с тобой. А ты лежишь, молчишь и куришь.

А если одиноко… ты купил пачку хороших сигарет, не торопясь потянул за целофанновую полосочку, потом открыл пачку, убрал фольгу, понюхал сигареты, достал одну, потом щелкнул своей любимой зажигалкой — вот тебе уже и диалог.

И уж тем более, когда у тебя возникает ощущение, что все тебя бросили, и ты никому не нужен. Идешь, горбишься, под снегом или под дождем. А главное, кончились сигареты. Но у тебя есть возможность обратиться к первому встречному с просьбой, которую никто не расценит, как попрошайничество, или как что-то неприличное, и с тобой поделятся, поделятся сигаретой. И ты возьмешь сигарету из рук незнакомого человека, а он еще стряхнет пепел, и протянет тебе живой огонек своей сигареты, чтобы ты прикурил, и ты почувствуешь, что перед тобой не приятель, не друг, а почти родственник. И таких родственников очень много. Хотя курить очень вредно, очень плохо, дорого, и бессмысленно.