Книга Дорогая кузина - Ирина Лобановская

Потекли слезы… Инга их не заметила сначала, не почувствовала. Но она ведь ни в чем не виновата! Все получилось против ее воли и желания. Разве она могла заподозрить что-то нехорошее, когда вбегала в море следом за Павлом?! Она доверяла ему и ни о чем плохом не задумывалась. А что скажет отец, если узнает?! Что с ним будет?! И что сделает он с ней, с Ингой, любимой единственной дочерью, опозорившей его на старости лет?!

Конечно, она прекрасно знала, что многие ее ровесницы давным-давно раскусили сладость греховных плодов и жили ровно и безмятежно, не задумываясь ни о каком позоре. Подумаешь, переспала с мужиком! Всего-навсего! Давно пора, как прокомментировал Павел.

Провоцировал эмоции и заботливо растил раннюю чувственность и сам южный климат, милая атмосфера безделья, раздетости и открытости. Вечный отдых… Полуголые курортники и курортницы, с утра до вечера валявшиеся на анапском раскаленном почти до точки кипения песке, сами были способны соблазнить кого угодно, словно приехали сюда с подобной задачей.

Но у Инги, выросшей одиноко, наособицу, в стороне от подруг и тусовок, сложились свои представления о жизни. Под влиянием родителей, их любви и мирной семейной жизни. И вопреки воле и руководству телевидения, неустанно проповедующего по всем каналам самые широкие взгляды, свободную любовь и безграничное право на нее каждого, возбуждающего все инстинкты, а особенно — основной.

— Жизнь значительно шире телевизионного экрана, — часто повторял отец, — и значительно уже. В разных случаях по-своему. Но не совпадает с ним никогда.

Инга ничего не знала о жизни и предпочитала во всем соглашаться с отцом. Пока не случилось то, что случилось…

Солнце назойливо лезло в глаза, кололо и жгло их. Оно веселилось и заигрывало, наплевав на все происходящее, поскольку таило и несло абсолютную уверенность, что с его появлением все земные несчастья должны растаять, раствориться без следа.

Это было справедливо лишь отчасти. Люди сами придумывали половину своих бед, часто ложных. Недальновидные, нетерпеливые, капризные люди!

Многие людские горести происходили от вечной человеческой глухоты, а потому Небо отказалось от всяких дискуссий с людьми, живущими по своим представлениям и разумениям и в затянувшемся противостоянии с природой. Она устранилась, замкнулась в молчаливом отдалении, холодная, задумчивая и настороженная, безуспешно предостерегающая от опрометчивых поступков.

И сейчас Инга оставалась глуха к напрасным солнечным призывам, с отчаянием вспоминая, как вчера подчинилась чужой власти и силе. Конечно, валяться долго на диване без всякой на то причины не получится. Придется что-то объяснять, врать, придумывать несуществующую болезнь… Вдобавок мать удивится таинственной пропаже купальника. Дело не в деньгах, он недорог, просто куда он вдруг мог подеваться? Как объяснить его исчезновение? Что выдумать?..

В памяти кинопленкой последовательно прокрутились все события прошедшего вечера — от неожиданной встречи на улице, заплыва в Турцию и всего остального… Но внезапно, вместо новой волны ужаса, Инга почувствовала, что хочет все повторить… Прямо сейчас, немедленно… Вновь пройти новый для нее путь от начала до конца… Она словно не все хорошо распробовала за вчерашним ужином и решила доесть его остатки за завтраком, чтобы разобраться, что вкуснее — пирожки с клубникой или с малиной.

Осознав совсем иной ужас, Инга резко села, спустив ноги с дивана. Как удивительно цепко хранило и берегло ее тело воспоминания о множестве необычных и прекрасных ощущений, которые ум не считал нужным запечатлеть!.. Ее по-настоящему тянуло к Павлу, волокло неведомой ей, но страшной и могучей силой. Нужно немедленно его увидеть… О лежании на диване больше не было речи. Инга проворно соскользнула с него, торопливо оделась, мельком, стыдясь самой себя, оглядев свое роскошное, крупное, хорошо развитое тело. О нем вчера говорил Павел…

Она покраснела, не стала вспоминать дальше и вылетела из комнаты искать мать. Та очень удивилась, забеспокоилась и даже испугалась.

— Почему ты так рано встала? Ничего не случилось? У тебя ничего не болит? Ты и вчера как-то странно себя вела, ничего не ела, сразу легла спать…

Инга поцеловала мать:

— Нет, все в порядке! У меня все хорошо. Просто я вчера перекупалась и немного перегрелась. Приехал Павел…

Скрыть это Инга не посчитала нужным.

— Ну и прекрасно! — обрадовалась мать. — Теперь тебе не будет скучно. А там, глядишь, Илюша сдаст экзамены и приедет отдыхать. Он обязательно поступит.

"Вот уж правда, скучно мне теперь не будет", — подумала Инга.

Она умылась, быстро съела завтрак, сложила в сумку полотенце и второй, запасной купальник, снова чмокнула мать в щеку, собираясь бежать, и вдруг на пороге сообразила, что не спросила вчера Павла, где он остановился. Разыскивать его на пляже среди тысяч курортников, валяющихся на песке бок о бок, где среди тел ни сантиметра свободного пространства — задачка не из простых. Рассчитывать на вторую случайную встречу наивно и глупо. Значит…

Инга растерялась и затопталась на пороге.

— Ты что? — опять встревожилась мать. — Ты сегодня опять очень странная, непохожая на себя…

— Пока! — выпалила Инга и стремительно выскочила из квартиры, чтобы не заострять на себе внимание.

На улице она притормозилась. Мимо шагали на пляж отдыхающие — с деловыми умными лицами людей, выполняющих важную, ответственную работу. Тащили надувные матрацы и круги, волейбольные мячи, купальные принадлежности… Волокли самодельные и покупные тенты. Из сумок выглядывали головки бутылок с пивом и фантой, минералкой и вином. Плыли вкусные запахи из столовых и забегаловок, начинающих трудовой день. Визжали и хохотали довольные дети.

Весь мир вокруг Инги был или казался счастливым. А каким еще он бывает на отдыхе? Одни сплошные баловни судьбы! И поэтому не чувствовать здесь блаженства за компанию с другими просто немыслимо.

Инга медленно и нерешительно побрела вслед за всеми к пляжу. Автоматически доплелась, озираясь по сторонам, вместе с непрерывным размеренным потоком дисциплинированных и серьезно относящихся к отдыху курортников. Забилась в пустующий, пока никем не занятый песчаный уголок, бросила полотенце и села на него.

Вокруг гомонил пестрый пляж, суетился, радовался жизни, наслаждался ею, мельтешил до рези в глазах… Инга всегда любила его, но сегодня он был ей омерзителен, отвратителен до крайности. Она сидела так долго, одиноко, уткнувшись подбородком в колени и не реагируя ни на что.

Солнце поднималось все выше и палило все сильнее. Хотелось искупаться. Инга встала, собираясь бежать в воду, и вдруг подумала: а где они вчера с хохотом вбежали в море? Огляделась, собрала вещички, закинула сумку на плечо и потащилась по пляжу, с трудом огибая тела ленивых, лежащих пластом, тюленеобразных курортников, едва находя между ними крохотные пространства, чтобы поставить ногу. Ее тянуло к тому памятному кусочку пляжа, как преступника невыносимо влечет к месту преступления.