Книга Выданная замуж насильно - Лейла

- Вот это неплохое! Пойду, спрошу его цену, подождите меня здесь! - Она вышла, еще сильнее укрепившись в решении. - Оно идеально!

Я разглядывала витрину.

- Простите, но мне оно совершенно не нравится, - сказала я небрежно.

Какое было удовлетворение заставлять их лезть на стенку! Я втянулась в игру и начала свою партию. Пускай платит - деньги стали основной этой мелочью ювелирной войны между ним и мной. Это была единственная территория, на которой я могла выиграть, потому что Муса очень скупился.

Я осталась довольна собой, выбрав одно их самых дорогих колец на помолвку - с бриллиантом, и еще обручальное кольцо с маленькими алмазами. Итого почти 6000 дирхем - это огромные деньги в Марокко, куда больше самого приданного. Хуже я вряд ли могла поступить в данной ситуации. Если бы мы заглянули в "Картье", он бы вообще отправил меня назад к матери. А еще браслеты и серьги...

Я взяла семь золотых браслетов, самых дорогих, и уйму серег. Восточные домашние туфли и халаты, расшитые золотом. Я понимала: чем больше я буду усердствовать, тем сильнее будет удар по его кошельку. Согласно традиции, за его обручальное кольцо платить должна я. Мне говорили об этом, но я намеренно не взяла с собой ни гроша. Вообще порядочный мусульманин не надевает золотое кольцо, а ограничивается благородным серебряным. Я же выбрала золотое за 200 дирхем, вместо серебряного за 30, и он в итоге платил за себя, так как я пролепетала: "Мне жаль, я не знала".

Мы вернулись в дом тети, и я покинула Мусу, даже не поблагодарив его и не попрощавшись. Возмутительно!

Той ночью я не могла уснуть - рыдала в объятиях тети. Она тоже рыдала.

- Я не хочу замуж!

- Если бы я могла тебе помочь...

На следующий день голова у меня раскалывалась. Меня отправили к парикмахеру и в хаммам. Я пошла туда одна, что было вопиющим нарушением правил. Хотелось немного побыть одной, пока не началась финальная сцена.

А после я снова искала убежища в тетином доме. Там я на некоторое время оказывалась в безопасности. Моя мать ухаживала за гостями. Слышались возгласы и хохот моей свекрови. Все были счастливы и думали, как это странно, что я заперлась ото всех - наверное, я не рада.

Меня называли скромной девушкой, расстроенной расставанием со своими родителями. Это было удобнее, чем говорить о моих страданиях и очевидном нежелании выходить замуж. Я была овцой, которую привели на заклание к фестивалю Аид аль-Кабир: после того как меня заколют в уголке, кто-нибудь достанет нож и выпотрошит меня.

Все происходило без моего участия. И нечему удивляться, невеста обычно хранится в безопасном месте, словно неприкосновенное сокровище. Она предстанет перед публикой лишь в самый последний момент. Муса робко вошел в комнату, стал рядом со мной и, когда тетя покинула комнату, попытался вырвать у меня поцелуй.

- Нет! Прости, но мы еще не женаты!

- Я не понимаю тебя, но это пройдет.

Казалось, ему это уже надоело. Он ушел, и я снова расплакалась. Он думал, что после всех этих драгоценностей я принадлежу ему: наверное, решил, что раз заплатил, то теперь имеет право прикасаться ко мне.

Потом пришел отец, я умоляла его, целовала руки, лоб, ноги, я бросилась перед ним на колени.

- Папа, заклинаю тебя, я не хочу выходить замуж... Папа, я не хочу замуж... Папа, я не хочу замуж...

Я заливалась слезами, валялась в его ногах, как рабыня перед своим господином. Это была финишная прямая перед линией, за которой не будет возврата.

- Не бойся, дочка. Все будет хорошо.

Он вышел из комнаты, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Он не любил меня. Никто не любил. Я снова вспомнила Кодера, которому я была нужна, а я, дура, отказалась от него из-за страха соперничества с вздорной свекровью, страха бросить вызов родителям и оставить свой родной дом. Свекровь, которая веселилась внизу, доставит мне массу серьезных хлопот, как и ее сын.

Кадер... Этой паники не было бы, если бы внизу меня ждал Кадер. Он был красивым, заботливым, внимательным, с ним я стала бы счастливой.

Поздним вечером, я брошенная наедине с собой, одетая, причесанная, как кукла, вытащенная из коробки, ждала, когда за мной придут и заберут отсюда. Я была совершенно обезличена. Я не была собой. Я почти готова была признать, что настоящая Лейла умерла. Все, что осталось - несчастный призрак. Мои тетушки и прочая родня в восторге восклицали, когда я проходила мимо. Младший брат нес зажженную свечу. Я опустила глаза, не желая смотреть на людей вокруг.

Все глазели на меня, на мой кафтан, украшения - те, которые дал мне отец, поскольку еще не время было надевать подаренные женихом. Женщины пересчитали все камешки на мне и прикидывали теперь, во сколько меня оценивает мой отец.

На всякий случай мама решила жать на все кнопки: моих пальцев не хватало, чтобы нацепить все браслеты и кольца. Хна была у меня на руках и ногах. Хотя родным, по моему настоянию настоянию, пришлось свести украшения к минимуму, меня все равно увешивали безделушки.

Если бы я согласилась на обычную церемонию, то здесь были бы музыка, песни и маленькие девочки, пляшущие вокруг меня. Чтобы наслаждаться пышностью традиционной марокканской свадьбы, нужно быть счастливым человеком.

Адулы читали Коран. Они уже понесли стул к месту, где стояла я, чтобы подписать свидельство о браке. Мне нечего было сказать. Оставалось только подписать их треклятую бумагу - единственный действительный в Марокко документ, которую уполномочены составлять эти законники.

Все было предварительно записано на арабском: "Дочь такого-то и такой-то заявляет, что является незамужней и девственницей, переходит во владение сына такого-то и такой-то в обмен на выкуп в размере...."

Восемьсот пятьдесят дирхем за меня. Дирхем равен приблизительно одному евро. Не очень дорого. Затем следуют вопросы:

"Согласны ли вы отдать свою дочь этому человеку?"

"Согласны ли вы на выкуп в восемьсот пятьдесят дирхем?"

"Муж знает, что его невеста является девственницей. Подпишитесь здесь."

В последнем заявлении мужчина никогда не уверен на все сто процентов. Если женщина не девственница, потому что уже состояла в браке, то факт фиксируется как дефект: "Не девственница". Мне кажется, это ужасно.

Первым подписывает счастливый отец, потом дочь. Мать ничего не подписывает. В завершение свою подпись ставит муж.

Мне вручили пачку купюр, представляющую выкуп. Больше всего хотелось швырнуть их Мусе в лицо. Вспоминая эту сцену, я всегда спрашиваю себя, почему в этот момент - последний шанс - я не вскочила и не закричала: "К черту вас всех" я не хочу иметь с ним ничего общего!" Этот вопрос будет преследовать меня до конца моих дней.