Книга Принцесса Анита и ее возлюбленный - Анатолий Афанасьев

Все смотрели, как Мика у шлифовального станка доводил до ума малахитовую пластину. Моторчик гудел с чахоточными придыханиями, резец в пальцах Мики, соприкасаясь с поверхностью камня, издавал щемящие звуки плачущего дельфина, во все стороны брызгала пенистая эмульсия. Потные лохмы Мики падали ему на глаза, он отбрасывал их нервным движением кисти, при этом с его губ срывались ужасные проклятия. Никто не знал, чего он добивается, может, он и сам не знал, но зрелище было завораживающее. Анита сразу это почувствовала, ухватилась за локоть Никиты и замерла с полуоткрытым ртом. Наконец Мика в последний раз длинно выругался и выключил станок. Освободил пластину из железных тисков, протер тряпочными концами досуха, потом слегка отлакировал бархаткой. С беспомощной улыбкой обернулся к друзьям. Ждал оценки.

— Не получилось, да? Вот же невезуха, а я старался.

Пластина переходила из рук в руки и попала к Аните. У нее перехватило дыхание, это было грандиозно. На сером грубом фоне растеклось прозрачное, чистейших зеленоватых тонов озерцо и в его глубине, чуть прищуря глаза, плавала, томилась, трясла длинными бледными волосами волоокая русалка. Она была почти такая же живая, как и те, кто смотрел на нее. Студента Надюшка кинулась к Мике обниматься, но он устало уклонился.

— Чего ты, Надь? Опять накурилась? Веди себя прилично.

Дядя Савел глубокомысленно изрек:

— Да, братцы, кому дано, у того не отымешь.

— Тебе нравится? — спросил Мика у принцессы.

— Не то слово! — с пылом воскликнула Анита. — Вы волшебник, Миша.

— Да ладно, чего там… Бери, дарю на память.

— Мне?

— Ну а кому же. Будешь про нас, грешных, вспоминать в своей прекрасной Европе.

Анита встала на цыпочки и поцеловала его в щеку:

— Спасибо. Большое спасибо…

Никита с удивлением заметил, что побратим раскраснелся и прячет глаза. Этого еще не хватало. Но все же Мика принял принцессу и больше не дичился. Коломеец — иной коленкор. За эти дни они не успели толком поговорить, но по взглядам исподлобья, которые Жека бросал на принцессу, по иронической складке у рта Никита догадывался, что посоветует осторожный и многоопытный друг. Но посоветует лишь в том случае, если Никита попросит. В отношениях с друзьями Жека деликатен, как психиатр, лишнего не скажет, даже если помирать будет.

Галя позвала всех пить чай в соседнюю комнату-кухню, где стоял большой деревянный стол и деревянные широкие скамьи, а у стены — газовая плита. Частенько за этим столом они проводили долгие и, может быть, лучшие в жизни часы. И Галя всегда была для них для всех доброй, заботливой хозяйкой. Приносила из дома пироги или еще что-нибудь вкусное, стряпала и здесь в мастерской. Сегодня у нее появилась соперница, Галя это понимала и пару раз насмешливо подмигнула Никите. Он не уловил смысла ее подмигиваний: то ли одобряла неожиданную невесту, то ли посмеивалась. Дамочек в мастерскую часто приводил Мика, но всегда разных — и это было несерьезно. Обжившаяся в мастерской студентка Надюшка пыталась проявить материнскую заботу о здешних мужчинах, чтобы угодить Мике, но у нее выходило неловко, чересчур навязчиво.

На столе внушительно расположились два фаянсовых блюда, на одном пирог с капустой, на другом — гора творожных пышек, еще горячих, лоснящихся от масла. Чай в большом цветастом фарфоровом чайнике всегда заваривал сам Жека, знающий какие-то тибетские секреты здорового образа жизни. Когда уселись, Галя установила посередине стола трехлитровую оплетенную бутыль с красным вином. Поступок более чем странный. Она сам это почувствовала, заметила смущенно:

— Ну, как же, положено, когда провожают.

— А кого провожают? — осведомился дядя Савел.

— Никиты невесту, — ответил Мика. — Вот она сидит.

Никита разлил по чашкам вино, несколько алых капель уронил на клеенку. Жека заваривал чай, переливая из одной посудины в другую. Студентка Надюшка нацелилась на пирог, но Мика отобрал у нее нож со словами:

— Не девичье это дело.

— Завидую вам, молодым, — грустно заметил дядя Савел, нетерпеливо следя за тягучей багряной струей. — Можете ездить куда хотите. Нам-то не довелось попутешествовать. А жаль. Путешествие глаза открывает на мир, это мать всех познаний. Господа коммунисты народец в узде держали, в чем и была их роковая ошибка. Дьявол их на этом подловил. Русскому человеку для разгона души своего простора мало, ему всегда край света подавай.

— Ничего не изменилось, — поддержал умный разговор Коломеец. — Русский человек и теперь в норе сидит, вдобавок полуголодный и нищий.

— Тоже верно, — согласился Савел. — Когда ворота распахнулись, в них первыми ворье кинулось, но это временно. Скоро они угомонятся. Придет черед честному работящему человеку поглядеть одним глазком на красивую жизнь. Как писал Антон Павлович Чехов, мы еще увидим небо в алмазах.

— С какой стати ворье угомонится? — поинтересовался Мика. — Да они только во вкус вошли. Дележку еще не закончили.

Дядя Савел, известный в округе философ, поглядел на него с хитрецой:

— Исторический процесс, Микеша, не зависит от человеческой воли. Такого не бывало, чтобы бандюки в христианском мире укреплялись надолго. Ихнее время — от заката до рассвета. Солнышко взойдет, глянь — и где они, бесенята-то?

Аните было хорошо и немного тревожно сидеть за этим дружеским столом. За короткий срок в ней произошли большие перемены, она потеряла себя прежнюю, а новую еще не обрела. Каждая малость — незнакомый звук, случайное слово, шорох в кустах, тучка на небе, — все-все ее пугало, словно только вчера родилась и еще не имела никакого представления о том, что ждет впереди и откуда подстерегает главная опасность. Много часов они не расставались с Никитой, ходили, взявшись за руки, ели вместе, смеялись одним и тем же шуткам и ждали одного и того же: вот-вот, с минуты на минуту прогудит зловещий гонг, объявив, что пора расставаться.

Встретилась глазами с Галей и прочитала в прищуренном взгляде молодой женщины сочувственное понимание. Галя подняла чашку с вином:

— Вот за что предлагаю выпить, мальчики и девочки. Чтобы все, кто уедет, опять вернулись в Ялту. За тебя, Анечка. Мы еще по-настоящему не познакомились, но это ничего. Успеем еще, да? Возвращайся скорее. Мы все будем тебя ждать. Правда, Жекушка?

Застигнутый врасплох, Коломеец внимательно посмотрел на жену, перевел глаза на Никиту, странно притихшего, через силу улыбнулся Аните:

— Возвращайся, принцесса. Галка права. Будем тебя ждать.

…В аэропорт отправились на двух машинах: Никита в своем пикапе вез Аниту и Софью Борисовну, за ними в «жигуленке» ехали Гоша и Леха. На пустой ночной автостраде держали приличную скорость. Времени впритык, затянулись сборы в отеле. И все из-за Софьи Борисовны, которая никак не могла решить простую дилемму: ехать в одной машине с Никитой она не хотела, но оставить принцессу, которую не видела в глаза больше суток, тоже не могла. Пока дулась, пока Анита ее утешала, начали опаздывать.