Книга Роккаматио из Хельсинки - Янн Мартел

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(Избавившись от башмаков, я поставил машинку на кухонный стол:

— Ну, так что это?

— Старинный аппарат. Зеркальная машина. — Бабушка кивнула на большое зеркало над камином гостиной.)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(В обрамленном прямоугольнике отражались седая шевелюра, покатые старушечьи плечи и молодая серьезная физиономия.)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(— Какая еще зеркальная машина?

— Которая изготавливает зеркала. Раньше мы их сами делали.)

Никогда о том не слышал.

— И что, работает?

— Наверное. Давай попробуем…

Присев к столу, бабушка скрюченными пальцами развязала войлочный мешок. Я примостился рядом. Она достала серый пластиковый флакон, на котором серебристыми буквами было выведено ЖИДКОЕ СЕРЕБРО. Свинтив колпачок, бабушка поднесла перевернутый флакон к дырочке на верхней панели машинки. Однако рука ее дрогнула, и тяжелая капля плюхнулась на полированную поверхность.)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(— Погоди, дай-ка сюда, — сказал я. Флакон оказался тяжеленький. Изучив серебряную кляксу, я поднес к ней пластмассовый носик, потом чуть сжал и отпустил емкость, благополучно втянув каплю обратно.)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(— Вот хорошо, — обрадовалась бабушка. — Серебро-то дорого).

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(Вставив носик в отверстие, я вновь сжал емкость: в стеклянной трубочке возник серебристый столбик.

— Хватит, — сказала бабушка, когда он поднялся до середины между отметками МИН. и МАКС.

Выждав еще секунду, я перевернул флакон.)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(Из мешка бабушка достала пузырек с маслом и черно-бело-желтую коробку с песком, на которой был изображен негр в соломенной шляпе и ненатурально живописных лохмотьях. Стоя у кромки моря, он широко ухмылялся от счастья жить под колонизаторами. В небе над его головой изгибалась надпись: ЯМАЙСКИЙ МЕЛКИЙ БЕЛЫЙ ОТ НОВАКА. Рядом виднелся почти неразличимый герб в окружении слов «Поставщик мелкого белого песка ко двору Его Величества».)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(— Некоторые использовали дешевый местный песок, — сказала бабушка. — Но тогда зеркала получались мутные. Лучший песок с Карибского побережья.)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(Через дверцу она засыпала песок, в дырочку я налил масло.)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(— Последний раз я это делала лет пятьдесят назад, — вздохнула бабушка. — Уже тогда машинка считалась устаревшей рухлядью. Нынче куда как проще. Идешь в скобяную лавку и покупаешь ясное фабричное зеркало какого хочешь размера и формы.)

Она умолкла, глядя пред собой. Губы ее дрогнули.

— Ох, и ярился ж твой дед, завидев машинку! А уж на что был покладист. Бывало, вскочит, чтобы сию секунду бежать в лавку за зеркалом. Нам не по карману, говорю, денег-то нет. Коли имеем машинку, надо ее использовать. А он прямо кипит. Но денег-то и вправду нет. Чего ты хочешь? Он был бессребреник. Зачастую лечил даром, а то и сам покупал лекарства, им же выписанные. Иди, говорю, погуляй, почитай, развейся. Сама справлюсь. Давай, уходи. Но он лишь полыхнет расчудесными глазами, потом сядет рядышком, и мы работаем на пару.

Бабушка судорожно вздохнула.

— Дело долгое, кропотливое. Не счесть, сколько времени угроблено.

Бабушка сглотнула; ее глаза покраснели.)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(В иное время я бы пресек поток воспоминаний и в лоб спросил, как штуковина работает, однако нынче, сам не знаю почему, не противлюсь этому неспешному кружению по извилистым тропам прошлого. Вновь взглядываю на зеркало над камином. И прежде я замечал его изъяны. В доме все зеркала небезупречны: волнистые стекла в темных точках предлагают чуть искаженное отражение. Причиной тому я полагал их возраст, но никак не рукотворную природу.)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(Бабушка растерла лицо.

— Интересно, работает ли еще, — пробормотала она.)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-

(Из мешка появилась чрезвычайно странная деталь: раструб. Как от граммофона, только маленький. Узкий конец его окаймляла блестящая латунная насадка с резьбой, широкий смахивал на раскрывшиеся цветочные лепестки. Этакой детали надо бы быть пластмассовой, однако раструб являл собой изделие из возмутительно подлинной слоновой кости, бело-кремовой в темных прожилках. Снаружи его украшали причудливые узоры, изнутри в горловину убегала спираль. Откупорив центральное отверстие в крышке, бабушка ввинтила раструб, свободно делавший полный оборот кругом.)

бла-бла-бла-бла-

бла-бла-бла-бла-