Книга Седьмое таинство - Дэвид Хьюсон

Игры.

Джорджио иногда играл в разные игры. Несколько месяцев назад отец взял его с собой в лабиринт недавно откопанных домов в глубине Палатино[23], где в лабиринте древних комнат обнаружилась кухня женщины по имени Ливия. Она была женой знаменитого императора Августа и имела репутацию жестокой и властной особы, стремившейся добиться всего для своей родни. Вроде Патера, только в женском платье.

Отец исчез, когда Алессио свернул за угол и попал в какой-то темный альков, вырубленный в скале, зеленый от водорослей, кишащий насекомыми, сороконожками и жучками, где отовсюду торчали похожие на мех заросли мха, липнущего к влажным каменным стенам, как живая грубая шкура, пожелтевшая от начавшегося разложения.

Он повел себя совсем не так, как хотел Джорджио. Сразу сломался — заплакал, завизжал, начал брыкаться и вопить, бить ногами в новых белых кедах по покрытому зеленью и слизью камню, пока не разбил их напрочь.

Потом Джорджио купил сыну мороженое и какую-то игрушку, которая Алессио вовсе и не была нужна. И все это — в обмен на обещание никогда не рассказывать об этом случае маме. Он с готовностью согласился, потому что мужчинам нужно иметь свои секреты, свои тайные договоры, точно так, как их имели поклонники Митры две тысячи лет назад. Эти секреты связали их еще более сильно и надежно и заставили Джорджио рассказать новые истории, страшные, иногда здорово пугающие. О тьме и о старинных вещах, что в ней прячутся.

Мальчик посмотрел на семь дверных проемов. Фантазер не заметил, через который ушел Джорджио, и здорово на него разозлился. Джорджио не хотел, чтоб он это видел, и он знал это, хотя не было сказано ни слова. Но теперь… Теперь мечтатель уже жалел, что не проследил за ним. Тогда у него был бы хоть какой-нибудь намек на то, что такое его отец и чем он занимается.

Из коридора вновь донесся странный звук. Теперь фантазер уже окончательно понял, что это такое. Отдаленный низкий мужской голос. Джорджио, несомненно, находился где-то там. Происходило то же самое, что и тогда, в подземельях Палатино, только сейчас испытание получилось еще более жестоким, более серьезным. Алессио поглядел на свою чистенькую школьную форму и подумал, а что скажет мама, когда он вернется домой весь в грязи.

Игры.

Их можно придумать множество, если хорошенько этим заняться. Их отношения с отцом строились на игре. Когда Джорджио не был занят своими непонятными делами, он зарывался в книгу или сидел, низко склонив голову и погрузившись в компьютер и полностью отключившись от того, что мама называла «реальным миром». Игры сопровождали отца и сына всегда и повсюду. Прятки. Жмурки. Игры, которые иногда сталкивали их с прошлым, а иногда — с историями, которые рассказывал отец.

Тесей и Минотавр.

Одна из самых любимых его историй. Смелый одинокий воин, чужак в незнакомом мире, встречает прекрасную принцессу и для того, чтобы завоевать ее, должен принять вызов на бой. И чудовище, которое прячется в своем логове, в тайном лабиринте подземных коридоров. Наполовину человек, наполовину бык, ужасное, неестественное создание, пожирающее юношей и девушек — по семь каждый раз, что, по мнению Алессио, и было причиной того, что он так хорошо все это запомнил, — приносимых ему в качестве дани.

И Тесей предлагает себя в качестве жертвы (для него это еще и испытание, одна из ступеней посвящения), входит в лабиринт, находит монстра и — фантазер это отлично запомнил — убивает чудовище дубиной. Не самый приятный конец — быть забитым мерзкой, грубой и окровавленной дубиной, — но это же не человек, а зверь, он иного и не заслуживает.

Или, скажем, наполовину зверь, наполовину человек. Для Тесея разница невелика.

Принцесса — ее зовут Ариадна — помогла герою, сделав подарок: клубок ниток, что он разматывал, проходя по лабиринту, а потом воспользовался нитью, чтобы выбраться обратно в безопасное место, вместе со спасенными.

Алессио тихо сидел за столом в пещере, вспоминая историю с Минотавром. Джорджио еще раз пересказал подвиг Тесея всего несколько дней назад. Алессио очень ценил в отце одно качество: тот никогда не делал ничего лишнего, не расходовал силы впустую, не бросался словами втуне, не производил без необходимости даже малейших физических усилий. И что тогда? Может, этот его рассказ что-то означал?

Митра, бог, которого так хорошо знал отец, тоже убил чудовище. Которое целиком было зверем. Он однажды видел на столе у Джорджио картинку, спрятанную среди вороха бумаг словно некий секрет, ждущий, чтобы его нашли. Мощный, смелый бог стоит, широко расставив ноги, прижимая коленом к земле быка и оттягивая его голову назад, чтобы вонзить в горло меч. Он не стал пользоваться дубиной, хотя это был зверь. Наверное, ему следовало поступить иначе.

И еще одно воспоминание. Внизу, под брюхом животного, были и другие существа, странные и знакомые, занятые чем-то, чего он не понимал.

— Игра, — тихо произнес мальчик. В конце все приходит именно к этому, что бы ты ни делал: разыскивал чудовище в пещерах, доказывая, что достоин уважения, или смотрел в замочную скважину в воротах в сад древних рыцарей, высматривая знакомый силуэт за рекой, могущий сохранить равновесие мириад миров, видимых сквозь эти идиотские очки.

Игра такова, какой ее хотел видеть Джорджио. Именно поэтому они пришли сюда в первую очередь. Это просто некий вызов. Может быть, даже вполне определенный вызов, такой огромный, такой пугающий, такой трудный. Как Минотавр, вставший перед Тесеем, он поможет его становлению, превращению в мужчину. Джорджио Браманте ждал от сына, что тот поймет свою судьбу, дорастет до нее и примет, найдет в себе мужество войти во тьму и отыскать отца. А потом?..

Тут до него дошло. Внезапно осенило. Это же первая ступень посвящения, испытание новичка страхом. После чего он станет Кораксом при Патере-Джорджио, частью огромной тайны. И неуловимая внутрисемейная связь, это вечное единство троицы — отца, матери и ребенка, — будет еще больше усилена, укреплена. Однажды даже станет идеальной в результате этих перемен, вечной, никогда не подвергаемой сомнениям, даже в самые мрачные моменты, такие, когда Джорджио и мама орут друг на друга, набравшись вина и переполненные яростью.

Алессио оглянулся по сторонам и засмеялся. Темные проемы его не пугали, и звуки, которые, как ему казалось, он продолжал слышать, эхом доносились из какого-то отдаленного укромного места.

Фантазер встал и прошел вдоль всех семи проемов, думая, рассматривая, прислушиваясь. И представил себе, что где-то там, в глубине и отдалении, он различает голос отца, что-то насмешливо кричащего из мрака.

Игра всегда включает в себя двоих. И оба должны играть.

Фантазер вернулся к столу и взял большой фонарь, что оставил там отец. Намеренно оставил, это мечтатель теперь знал точно. Фонарь был большой, длинный, в половину руки Алессио, заключенный в прочную резиновую оболочку. Когда мальчик его включил, в стену ударил длинный желтый луч.