Книга Телевидение - Олег Андреев

— Ну как вы, русские, любите, я знаю. — Дэби почему-то оглянулась на Виктора, и Никитин снова ощутил укольчик ревности.

«Собака на сене, — обозвал он себя. — Сам не гам, и другому не дам? Ну, Носов, похоже ты сегодня изменишь Родине. Больше-то некому в данный период, как и мне впрочем. Вот чертова работа — даже изменить некому!»

— Кстати, звони на вашу студию, пусть посылают курьера в наше московское бюро. Я своих уже предупредила, — бросила американка и вернулась к работе.

Валера с Виктором успели пропустить лишь по маленькому стаканчику виски, когда Дэби закончила монтаж и стремительно подъехала к ним, словно участник параллельной Олимпиады.

— Давайте вашу кассету, алкаши. Я ее посмотрю, пока буду переводить в диджитал. Этично?

— Аск! — ответил Валера.

Материал, даже несмонтированный, вызвал у Дэби зависть.

— Вот что значит национальное родство. Ты безошибочно выбрал нужных людей в толпе. А вот эти голуби крупным планом, клюющие объедки, на фоне которых ваш вице-мэр говорит о горячем питании, — просто находка! Это же твоя заслуга, Вик?

— Это заслуга дворника, Дэби, — поскромничал Носов.

— Нет, но как ты вашего Ломова разозлил, Вэл! Это и есть “техническая причина”, нет?

— Угадала. А вы освещаете как-то трагедию в метро?

— Мы не можем освещать это как трагедию — нет официальных заявлений. А на репортаж мы опоздали. Я узнала обо всем из ваших новостей. Пока добрались, всю толпу уже разогнали. На обратном пути мы заехали на место, где сгорел дом вашего мафиозо. Бобошин, да? Представляешь, на наших глазах он начал рассыпаться и даже немного провалился. Каково? Мне тоже везет — не только тебе!

— Это очень интересно, — задумчиво сказал Валерий. — Дашь копию?

— Дашь на дашь, — рассмеялась Дэби. — А мне нужна ваша старуха, которая кричит. Я делаю авторскую программу про ваших женщин. На час. Такой персонаж мне бы не помешал.

— По рукам, — согласился Никитин.

— А твоих горящих лошадей я просто прошу в мою коллекцию, — повернулась она к Носову. — Кстати, в Штатах проводится конкурс на лучший сюжет года. Хочешь, я его заявлю от нас, как будто ты наш вне-штат-ный, — по слогам произнесла она трудное слово, — корреспондент. Поедешь со мной получать премию?

— Всегда готов! — отдал пионерский салют Виктор, чем ужасно испугал Дэби.

В это время раздался сигнал, оповещающий о выходе спутника Ти-эн-эн из тени Земли.

— О! Заболталась, — хлопнула себя по губам американка.

За считанные секунды плод получасового труда питерцев унесся из тарелки, установленной на крыше гостиницы, отразился от антенн спутника и влетел в такую же тарелку на крыше московского бюро, где уже нервничала, листая американские журналы, курьер “Дайвер-ТВ” Любочка.

Перегнав информацию, они прошли на кухню и устроили, как пошутила Дэби, “встречу на Эльбе”, закусывая ее любимую “Гжелку” гамбургерами. Остатки водки они допили после просмотра новостей, отметив аплодисментами продукт совместного творчества.

— Ребята, — положила руки на плечи обоим мужчинам Дэби, — давайте продолжим в баре?

— А не хватит? — спросил Валерий. — Нам же завтра работать.

— Работа не волк… Смешные вы, русские. Только у вас “работа” и “рабство” от одного корня. Зато вы крепкие парни. Так что идем в бар. Я пойду переоденусь.

— Неслабо она закладывает, — заметил Виктор, когда они остались одни. — Не потому ли ей так нравится Россия?

— Нет, старик. Тут особая статья… Помнишь четыре головы журналистов во время первой чеченской войны? Так вот, она приехала искать пятую. Ее жених работал от Ти-эн-эн в Грузии, а торчал, конечно, все время в Ичкерии. На той стороне. Из-за чего-то не поладил, видимо, с Хаттабом, и его убили. Так Дэби из ближневосточного отдела напросилась в Россию, искать его. Язык учила на ходу…

— Надо же? Чтоб мы его так знали!

— У нее, правда, бабка была из киевских евреев, но все равно способности потрясающие. Она вообще языков десять знает… Ну вот, а потом прикипела к России. Даже православие приняла, представляешь? И ведь что придумала! У них ротация в фирме, как у шеф-поваров во французских ресторанах, — не больше двух лет на одном месте, чтоб застоя не возникало, так после первых двух лет, когда ей нужно было сменить страну, она уехала, но на Украину. Опять смена — она в Питер. Не может оторваться от своих корней…

В полупустом баре компания завела спор о том, к какой сфере человеческой деятельности отнести журналистику. Дэби настаивала на политике, Виктор, как истинный художник, — на искусстве, а Валера неожиданно причислил журналистику к медицине.

— Ведь мы ничего не создаем, а только меняем то, что есть. Стараемся исправить что-то и при этом не навредить. Значит, мы врачи! — горячась после очередного двойного виски, доказывал он.

— Ну если и врачи, то психиатры, — согласилась Дэби. — Мы же должны связать больное сознание людей с действительностью.

— Ну насчет “не создаем”, это ты выдал желаемое за действительное. Мало, что ли, наших на выборах черное за белое выдают? Да и психиатрия эта больше психотропией отдает… — мрачно подытожил Носов.

Потом все трое горячо объяснялись друг другу в любви, причем целовались только Виктор и Дебора. Потом американка убедила Валеру, что ему нельзя садиться за руль и очень полезно прогуляться пешком до дома, а Виктора — что ему опасно ехать с бесценной камерой на такси и гораздо лучше переночевать в ее двухкомнатном номере. Никитин уже не испытывал никаких уколов ревности.

Он шел по ночной Исаакиевской площади, обдумывая, как завтра начать разговор с Евгением Петровичем Копыловым. Никто лучше его не знает историю строительства рокового тоннеля. Захочет ли он раскрыть секреты?

Переходя Синий, стометровой ширины, мост через Мойку, Валерий вспомнил, как однажды проплывал под ним на моторке, снимая виды Питера, и как страшно навалилась на его плечи после солнечного дня булькающая темнота. А каково там, в тоннеле, где сейчас, вот в этот самый момент, одна за другой угасают человеческие жизни? Что там с ними происходит, с этими двумя сотнями людей, заживо погребенных под землей? Умерли они сразу или лежат, истерзанные искореженным металлом, и молят о смерти? Или кто-то ползет, подобно дождевому червю, к воздуху и свету?

Москва

Когда Люба, секретарша Гуровина и по совместительству курьер, привезла материал из московского бюро Ти-эн-эн, Крахмальников уже набросал план освещения трагедии в Питере.

Работало сразу несколько бригад. Одна покатила в Питер, везя с собой спутниковую тарелку. Задача этой группы не крутиться под ногами у Никитина, а заняться самостоятельным расследованием. МЧС, МВД, ФСБ — вот их поле деятельности. В Москве бригады дежурили возле Госдумы, чтобы вылавливать видных депутатов и снимать их комментарии происходившего. Еще одна бригада шерстила архивы: надо было найти аналоги в истории России и зарубежья. А последняя моталась по московским специалистам-метростроевцам, выясняя возможные причины трагедии.