Книга Таня Гроттер и колодец Посейдона - Дмитрий Емец

– Я согласен. Делай что хочешь, –сказал он страдальчески.

Когда они вошли в аудиторию, там уже собралсявесь курс, однако Сарданапала с тестами пока еще не было. Жикин с облегчениемубедился, что предпоследний стол в среднем ряду никем не занят, имногозначительно посмотрел на Шурасика.

Однако Шурасик словно забыл о егосуществовании. Он спокойно стоял в дверях и наметанным глазом оценивалобстановку. По аудитории неторопливо прогуливались Поклеп Поклепыч и Медузия.Великая Зуби сидела в углу с французским романом. Она смотрела в книгу ирассеянно улыбалась. Вид у нее был идиллический. Однако Шурасик, как и многиедругие, скорее предпочел бы, чтобы в углу помещался непрерывно палившийшестиствольный пулемет, чем одна безобидная на вид Зуби.

Оценив расстановку сил преподавателей, Шурасикзанялся учениками. Вот Гломов поместился наискось от Гробыни, отделенный от неетолько проходом. Если ухитриться, можно быстро передать шпору. Правда, проходпростреливает своим сверлящим взором Поклеп, но все равно Гломов преисполненнадежд. Возможно, кроме Гробыни, его еще подстраховывает верная щука из пруда,хотя кто знает, выйдет ли из этого толк.

«Дохлое дело! Поклеп вон как ухмыляется!Небось уже произнес стирающее заклинание Даунтиса Хромого. На шпоре, которуюГуня поднимет, не будет ни одной буквы. Гробыня только зря времяпотеряет», – здраво подумал опытный Шурасик, продолжая свои наблюдения.

Вот Кузя Тузиков. Сидит, обмахивается веником,а сам внаглую обложился бомбами альбомного формата. Если б все было так просто,Кузя! Теофедулий, поверь, был не совсем дурак.

Неподалеку не то полулежит, не то полусидит –уж и слова не подберешь – Семь-Пень-Дыр. Едва жив бедняга, зеленый как крокодили глаза навыкате. «Небось впустил в себя одного из этих арабскихдухов-многознаек. Дух-то поможет, да только не за просто так. Энергии выхлебаетстолько, что три ночи одни дохлые верблюды будут сниться!» – сообразил Шурасик.

Что у нас дальше? Ага, знакомые все лица! ЛизаЗализина. Демонстративно, с вызовом сидит на первой парте и угнетает нормальныйнарод своей честностью. У Лизы на лице написано полное отсутствие шпор, бомб иамулетов. И ведь далеко не блещет способностями. Типичная жертва! Будет сидеть,грызть перо и страдать, а в тест даже не заглянет. В последние пять минут, ужеперед сдачей, начнет строчить как безумная, отмечая какие попало пункты. Акогда завалит тест, виновата будет, понятное дело, Гроттерша, которая необеспечила ей необходимое моральное состояние. У Зализиной всегда Гроттершавиновата, что бы ни случилось. Землетрясение в Африке? И тут Гроттершаподсуетилась!

Вот Катя Лоткова, хорошенькая, как всегда.Талисманов и оберегов на ней больше, чем игрушек на новогодней елке. Видно, чточеловек хорошо подготовился, чтобы усилить ауру удачливости и вытащить нужныйтест. Все неплохо, да только почему-то Поклеп и Медузия не слишком обеспокоены.Не видят? Это вряд ли. Просто виду не показывают. «С чего бы это? –прикинул Шурасик. – Ага! Вон тот сирийский талисман в форме звезды и тотдеревянный браслет-оберег явно не сочетаются! Забьют друг друга, сцепятся ииспортят все удачливое поле! Перемудрила Катька, явно перемудрила! Ну да Ягунчто-нибудь придумает, мамочка его бабуся!»

А тут у нас кто? Ритка Шито-Крыто! Без напрягасидит, улыбается, по сторонам посматривает. Неужели «чистая»? Ну-ка, ну-ка!Интересно, с какой радости она вместо обычной черной водолазки надела белую?Она же белый цвет не переваривает! Явно применила что-то из индуистской магии,потому и черное нельзя носить. Обычными заклинаниями индуистская магия необнаруживается, точно. Зуби, Медузия и Поклеп не сумеют ничего засечь. Воттолько интересно, Шито-Крыто в курсе, что кольцо тоже надо было снять?.. Ага, вкурсе, сняла!.. Ну посмотрим теперь, чем она дотронется до страницы, чтобы тестпроявился. Ей теперь кольцо без обряда очищения не надеть, руку оторвет. Нелюбит индуистская магия темных колец.

Ага, Гроттер и Валялкин демонстративно сели наразные ряды с Ягуном, но сели так, чтобы иметь его на расстоянии прямойвидимости. Шурасик оценил простую мудрость этого приема. Ягун сможет поочереднопосылать им телепатоволны, временно объединив три сознания в одно. Даже есливопрос будет сложным, уж один-то из троих точно сможет что-нибудь вспомнить. Проходнойбалл как-нибудь наскребется. Разумеется, если Зуби и Поклеп не натянули противтелепатии ничего, кроме стандартных заклинаний, которые опытный Ягун как-нибудьобойдет.

– Шурасик! Ты долго собираешься стоятьстолбом? Не торчи в проходе! – рявкнул Поклеп.

Он приблизился незаметно. На правой щеке узавуча был порез, заклеенный пластырем. Зрачки вращались, как два буравчика,высверливая все живое на своем пути. От Поклепа пахло рыбьим одеколоном «Мечтакальмара». Одеколон, по слухам, нравился Милюле, зато отпугивал всех остальных.

– Я думаю, куда мне сесть, – сказалШурасик.

– Думать будешь потом над тестом! Асейчас сядь куда-нибудь! Живее!

Шурасик пожал плечами и сел в третий ряд, уокна, оказавшись перед Демьяном Горьяновым. Неудивительно, что этот стол и ещеодин перед ним были свободны. Демьян мог сглазить кого угодно, особенно вмомент стресса. В результате на каждой контрольной вокруг него всегдаобразовывалась «мертвая зона» – по одному-два пустых стола с каждой стороны. Набольшем расстоянии сглаз начинал рассеиваться. Однако Шурасику по ряду причинбыло уже все равно, куда садиться.

– Шурасик! Ты в своем уме? Думаешь, чтоделаешь? – шепнула ему сострадательная Катя Лоткова.

– Сегодня это не мой принцип. И вообще,Лоткова, сняла бы ты деревянный оберег! – загадочно отвечал Шурасик.

Катя с удивлением посмотрела на него.

– Он хороший! – сказала она.

– Сера тоже была хороша, пока ее случайноне положили в одной комнате с селитрой. А тут постучали в дверь, и вошел соседс мешком угля и факелом. Именно так был изобретен порох, – заметилШурасик.

В аудиторию румяным колобком вкатилсязапыхавшийся Сарданапал. Ученики посмотрели на него и выпали в осадок. Медузияи Поклеп переглянулись. Великая Зуби уронила книгу, из которой выпало четыреамулета вуду, кусок воска размером с кулак и набор цыганских игл.

Академик был в облегающих гусарских рейтузах,кожаных сандалиях и в толстовке. Усы он скрепил парадным зажимом. На головенемного криво сидел парик, с которого сыпалась пудра. Такая рассеянность обычнонаходила на академика в минуты беспокойства. В руках Сарданапал держал стопкубумаги с тестами.

– Здравствуйте, дорогие ребята! –бодро поздоровался академик.

– Фи, банальщина! Мы не дорогие, мыуцененные! – пробурчала Склепова.