Книга Невинные - Магдален Нэб

Эспозито жил в казарме, вдали от дома и старых друзей. У него никого не было. Кроме инспектора. Молодого человека поручили его заботам, но он не мог откровенно рассказать ему о своих трудностях, и в этом была его, инспектора, вина.

— Я приготовлю тебе чая с ромашкой.

Зажегся свет.

— Что?

— Салва, ты уже полчаса в темноте бегаешь по комнате. И простыни на твоей стороне все равно что на поле боя. Поправь постель, а я принесу чаю. Тебе с медом?

— Да, и...

— И что?

— А печенье есть?

Утром все еще шел дождь. На пьяццу инспектор поехал на машине. Мокрые, потемневшие от дождя флаги уныло обвисли. Народу вокруг почти не было. Раз ему суждено целое утро извиняться, то он начнет с реставратора Сантини, а потом уж станет обходить остальных. Когда дойдет очередь до Перуцци, он будет вооружен информацией и лучше подготовлен. В окне Сантини ярко горела лампа, освещая крашеный кухонный шкафчик и колодезное ведро, полное свежих цветов, но никто не появился, когда инспектор вошел и позвонил в колокольчик.

— Есть кто-нибудь?

В первой комнате было светло как днем. Дюжина резных кубков стояла на длинном столе рядом с маленьким столиком, который привлек внимание инспектора. Столик, вероятно, был очень старый, потому что у переднего края было вытертое пятно посередине, а у правого — чернела прожженная вмятина. Кто-то провел немало приятных часов, сидя задрав ноги и куря сигару. Человек, пребывающий в мире с собой и с другими.

Инспектор вздохнул и снова позвал:

— Есть кто-нибудь?

Кто-то, конечно, был: из-за стены доносились звуки скрипки и какое-то шуршание — так шуршит наждачная бумага.

— Приходите позже. Я занят!

Инспектор стал протискиваться по коридору между картинных рам, мимо прислоненной к стене мраморной раковины шириной во весь коридор.

— Сантини!

В конце коридора в освещенном прямоугольнике появился молодой реставратор. Его старенькая одежонка была заляпана краской и лаком, длинные кудрявые волосы откинуты назад и повязаны тряпкой.

— А, это вы...

Сантини повернулся к дверце шкафчика, над которой трудился, счищая наждачной бумагой темно-зеленую краску по углам и обнажая коричневое дерево. В знак того, что он замечает присутствие инспектора, он выключил радио.

— Чем могу быть полезен?

Его тон ясно давал понять, что вопрос этот — пустая формальность, никакой пользы инспектору приносить он не собирается.

Инспектор некоторое время думал, следя за ритмичными движениями его руки. Затем решил выложить карты на стол.

— Слушайте, Сантини, я не знал.

— А?

— Про Эспозито.

— Ах... это его фамилия, что ли?

— Вы верите мне или нет?

Сантини положил шкурку на захламленный верстак, взял тряпку, вонявшую скипидаром, и стал молча тереть дверцу шкафчика.

— Ну? — не отступал инспектор.

После долгой паузы Сантини наконец отбросил тряпку и взглянул ему прямо в лицо.

— Да. Я вам верю. Вы, наверное, единственный южанин на земле, которому я верю, сам не знаю почему, но... Мы, к вашему сведению, тоже ни о чем не догадывались, пока она не исчезла. Он-то здесь не появлялся, а Акико никого не посвящала в свою личную жизнь. Но потом Перуцци стал разговорчивей, от расстройства, наверное. Они поскандалили, и она очень переживала. Перуцци во всем обвинял его.

— Почему они скандалили? Вы знаете?

Он взял тряпку и снова начал натирать шкаф.

— Я знаю только со слов Перуцци. Ваш парень хотел на ней жениться, а она не шла за него, хотя и была беременна.

— Вы были с ней хорошо знакомы?

— Она была среди нас своя, по-настоящему любила ремесло. Вот и все. — Взяв сухую мягкую ветошь, он принялся нежными касаниями поглаживать дерево. Инспектору было странно это наблюдать, слыша его грубый голос.

— Видите ли, Сантини, я вот чего не могу понять: все, с кем я ни заговаривал о ней, отмечают ее пунктуальность, организованность, целеустремленность. А ведь в наши дни, если женщина не хочет детей...

Сантини фыркнул:

— Люди не всегда хотят того, чего им в самом деле нужно. Здесь действует правило случайных закономерностей. Силы природы не считаются с нашими наивными представлениями насчет того, как вроде бы должна проходить наша жизнь. Жизнь — это то, что с нами происходит, пока мы строим свои планы, верно? — Он скомкал тряпку и швырнул ее на верстак.

— Похоже, что это все вы проверяли на своей шкуре.

— А разве есть другой способ?

Резко завоняло скипидаром. Инспектор попятился назад и молча ждал.

Капнув на дверцу зеленой краской, Сантини, пока она стекала вниз, растирал ее извилистый след мокрой тряпкой, затем отступил, чтобы посмотреть, что получилось.

— Дальше вы, небось, спросите: «А сам-то ты женат?» Нет, не женат. Но я не голубой. У меня иногда случаются увлечения, но... оглянитесь вокруг. Я снимаю две комнатки на втором этаже, и там почти как здесь. Вот так я и живу. Это то, что я есть. Какая женщина пошла бы за меня замуж?

Инспектор подумал: такая, как Акико, но вслух ничего не сказал. Он не мог позволить себе снова все испортить. Лучше приберечь это напоследок, когда он всех обойдет и все выслушает.

Некоторое время Сантини молча и сосредоточенно работал. Затем иронически взглянул на инспектора, едва сдерживая улыбку:

— Вы подумали об Акико. Нет, вы ошибаетесь, но все равно спасибо за комплимент. Я никогда не привлекал ее в этом смысле, не то что ваш парень. В нем было что-то особое.

— Вы его встречали?

— Нет. Пока он не заявился в тот день в своей форме, да и то — только мельком увидел. Красавчик. Но это ведь не в счет? Есть такие мужчины, от одного взгляда которых женщины беременеют. Вы понимаете, о чем я? Он, наверное, из таких. Как по-вашему? Вы ведь знаете.

Ему следовало знать, но он не знал. За спиной у Сантини была открытая металлическая дверь, выходившая в маленький мрачный внутренний двор-колодец, где у грязных стен выстроились каменные и мраморные раковины, а посередине были свалены в кучу старые банки и ведра из-под краски. Дождь припустил сильнее, стуча, брызгая и барабаня по всему на своем пути. Темнело.

«Сш-ш-бум, сш-ш-бум» — печатный станок заглушал шум дождя. Фруктовый запах краски наполнял маленькую переднюю, где молодой помощник печатника складывал в белые коробки приглашения на свадьбу.

— Хозяин ушел в банк. Он считает, что сегодня там не так много народу, как по пятницам, но все равно это не на один час.

— Почему он не поручит это вам? В его возрасте нелегко простаивать часами в очереди.