Книга Невинные - Магдален Нэб

Когда отец, крепко придерживая, поставил его на перила, Джованни повернул неразличимое в темноте на фоне сверкающего зеленого неба лицо и прошептал:

— Папа, вот здорово, правда?

Конечно, начав учиться в школе, они быстро узнали, что святой Джованни — это святой Иоанн, покровитель Флоренции, но та шутка стала семейной традицией.

— Смотри-ка, мэр опять оказывает тебе честь!..

В этом же году, хотя инспектор изо всех сил старался, чтобы все было как обычно, он только что — в соответствующем настроении — вернулся из Неаполя с похорон Эспозито. Гварначча заказал праздничный ужин у Лапо, как обещал, но почти жалел об этом, потому что закрытые ставни и табличка «Продается» на дверях мастерской обувщика служили во время ужина постоянным напоминанием, что только второй инфаркт освободил Перуцци от мук присутствия на суде.

Мальчики в предвкушении футбольного матча ничего не замечали. Тереза молчала, но пару раз стиснула ему руку, дабы вернуть его к реальности.

Пытаясь развеселиться, он передал ей утренний рассказ Лоренцини. Накануне тот посетил ужин и концерт в клубе, где Нарди должен был выступать в присутствии Констанцы и Моники. Тереза на протяжении долгих лет следила за этой историей.

— Скандал состоялся?

— Конечно. После того как он спел «Я оставил свое сердце в Сан-Франциско», переврав половину слов, как утверждает Лоренцини, который знает английский. Сначала там было шикарное угощение...

— Три сорта пасты, как у нас? — заинтересованно спросил Джованни.

— Это самое меньшее. А может, и больше. И отбивная по-флорентийски.

— А торт?

— И торт, наверное. Ну так вот, после всего этого Нарди пел почти целый час, устал и сказал Констанце, что хочет домой. А ей нравилось в клубе и хотелось остаться. Прозвучали слова, которые лучше произносить в приватной беседе дома. А Моника, сидевшая за соседним столом со своей матерью, которой, кстати, почти девяносто лет, но которая жрет как лошадь, услышала и как закричит на Нарди: «И не стыдно тебе так разговаривать со своей женой, да еще на людях?» — «А это не твое дело! Она моя жена, и я разговариваю с ней, как хочу!»

Он велел жене собираться и ушел. Но, когда он встал из-за столика и удалился, Констанца даже не пошевелилась. Минуту-две спустя она наклонилась к Монике и сообщила: «Он никуда не денется. У меня ключи от машины и от дома».

Через час две дамы уже сидели в обнимку, и те, кто подслушивал, передали, что они пришли к финансовому соглашению, которое устраивало их обеих, и вели доверительную беседу: «Если б ты знала, что я пережила в первые двадцать лет брака, у тебя бы волосы встали дыбом. Каждую неделю у него была новая. Мне было стыдно людям в глаза смотреть. А сколько денег он вышвыривал, и это имея двух малых детей!» — «С моим было то же самое, пока его не хватил удар. Потом уж я наслушалась нытья, а он-то самостоятельно и высморкаться не мог. И так десять лет. Хорошо, что женщины живут дольше. По крайней мере, хоть немного отдохнешь под конец».

— Значит, скандал все-таки не состоялся.

— Состоялся. Подожди, я еще до этого не дошел. А тем временем Нарди убалтывал какую-то даму за другим столом. Приобнял ее, все дела. Когда они это увидели, Моника с Констанцей, они встали и отправились туда. Вот тут-то все и началось. Лоренцини должен был вмешаться.

— То есть они на нее набросились? Побили?

— Нет-нет... они набросились на него. Успели навешать ему, прежде чем их отогнали. Лоренцини говорит, что ему тоже досталось — особенно от Моникиных ногтей. Он был, конечно, в штатском, так что им было нетрудно сделать вид, что они не узнали его.

— Что ж, могу одно сказать: мне непонятно, что некоторое женщины находят в некоторых мужчинах.

— Мне тоже, — признался инспектор, озабоченно нахмурясь. — Может быть, это и к лучшему. В общем, по словам Лоренцини, Нарди имел большой успех. Он вставил свои зубы, и, кажется, у него подходящий голос для любовных песен. Обольстительный, говорит Лоренцини.

— Ну...

— Торт для именинника Джованни! — провозгласил Лапо, вынося торт на высоко поднятой руке. Его сопровождала весьма симпатичная молодая официантка, несшая спуманте и бокалы. Остальные гости чокнулись за здоровье именинника и запели. Лапо ненадолго присел к их столику.

Симпатичную молодую официантку он позаимствовал из ресторана напротив, молодой владелец которого наконец проникся чувствами к кварталу.

— Только на этот месяц. В июле всегда прибывает работы. Так или иначе, мы не можем больше держать Соню дома, чтобы она ухаживала за бабушкой. Она отлично справлялась, но не годится приносить ее в жертву. А если жена будет сидеть дома, то мне придется нанять повара. Это нам не по карману. Тещу может хватить третий удар, или она еще надолго может оказаться прикованной к постели после этого второго. Кто его знает? Что еще мне было делать?

— А что вы собираетесь делать?

— Когда все распродам? Ну, после этого у нас будут кое-какие деньги в банке. Жене приглянулся один магазинчик канцтоваров и игрушек тут неподалеку. Там у нее будет куда меньше хлопот, и она все же привыкла быть с людьми. Я, наверное, больше времени стану заниматься политикой. Может быть, мне понадобится ваш голос на следующих выборах.

— Я вовсе этому не удивлюсь. Вашим постоянным клиентам будет вас не хватать. Где их теперь накормят?

— Здесь. Это часть нашего договора. Мои люди будут здесь обедать со скидкой. Оказалось, что он не такой уж плохой парень, хоть и миланец.

Свои места на Санта-Кроче они успели занять как раз к тому моменту, когда первые лошади в процессии выстроились на залитой светом прожекторов площади. Зрители, довольно спокойно встретив проход судей, алебардщиков и представителей гильдий, напряглись при появлении первых игроков обеих команд и уже дико ревели, когда последние вышли на площадь. Пока что агрессия выливалась дождем белых и синих крашеных гвоздик, которые точно стрелы усеяли весь песок внизу. Инспектор надеялся на лучшее, но возможность насилия всегда следовало учитывать, и он уже почти пожалел, что согласился на эту затею.

Однако когда раздался пушечный выстрел и началась драка за мяч, Джованни дернул его за рукав. Инспектор повернулся, хмурясь от усилий расслышать его за безумным ревом толпы. Глаза Джованни вылезали из орбит от удовольствия после поглощения пасты, отбивных, торта, спуманте, от футбола и предвкушения ночного фейерверка.

— Папа, вот здорово!

По другую руку от Джованни Тото, сытый и счастливый, подпрыгивал, размахивая белым флагом за Санто-Спирито, и кричал в поддержку своей команды. С левой стороны Тереза сжимала инспектору руку — не то с энтузиазмом, не то от страха. Но кошмар кончился. Он начал следить за игрой. Кто его знает? Может быть, в этом году «белые» выиграют.