Книга Объект закрытого доступа - Фридрих Незнанский

Из подъехавшего серого «опеля» выбрался высокий изящный брюнет в сером пальто. Захлопнув дверцу, он поставил машину на сигнализацию, спрятал брелок в карман пальто, затем подошел к Турецкому, улыбнулся и протянул ему руку:

— Александр Борисович Козловский, я полагаю?

Мужчина говорил с акцентом, слегка грассируя.

— Здравствуйте, — ответил Турецкий, пожимая протянутую руку. — Вы Жан-Луи Селин?

Изящный кивнул:

— Да, так есть. Только не Селин, а Селън. Ударение на втором слоге. Вы приехали немного рано, чем мы договаривались.

Турецкий посмотрел на часы и сказал:

— На две минуты.

— Вот видите, — улыбнулся Селин.

Мсье Селин достал и приложил к замку магнитный ключ — и дверь с тихим писком приотворилась. Мсье Селин сделал рукой приглашающий жест и сказал:

— Прошу!

— Мерси, — ответил Турецкий и вошел в темный холл фонда.

Через пару минут мсье Селин ввел важняка в свой кабинет, на двери которого значилось:

Директор фонда Ж.-Л. Селин

Прием по понедельникам, средам и пятницам

— Мы сегодня нет работы, — сказал мсье Селин. — Я приехал специально, чтобы говорить с вами.

— Я польщен, — ответил Турецкий, усаживаясь в предложенное французом кресло.

— Кофе, чай, коньяк?

— Кофе с коньяком, если можно.

— Можно, — кивнул француз, — но вы должны чуть-чуть подождать. Секретарша сегодня выходной. Я буду иметь особую приятность обслужить вас сам.

С этими словами мсье Селин вышел из кабинета.

Вскоре он вернулся с подносом, на котором стояли две чашки кофе и вазочка с круассанами.

— Прошу к столу! — сказал мсье Селин с доброжелательной улыбкой.

Кофе оказался крепким и вкусным. Коньяку в чашке было ровно столько, сколько должно быть — ни каплей больше, ни каплей меньше.

— Славный кофе, — похвалил Александр Борисович, глядя на француза.

Лицо мсье Селина вновь осветилось улыбкой.

— О! Я вижу, вы понимаете толк в кофе! В России это редкость. — Француз с явным удовольствием отпил из своей чашки и сказал: — Вы хотели поговорить со мной, Александр Борисович. Можно я узнать о чем?

— Руководство компании «Пересвет», которую я представляю, поручило мне узнать подробнее о вашем фонде.

— Насколько я понимаю, этот интерес не праздный?

Турецкий покачал головой и сказал:

— Отнюдь. Мы постоянно принимаем участие в благотворительных проектах.

— Да-да, — кивнул француз, — я слышал о ваш компания. И то, что я слышал, — хорошо. О, пардон! Если хотите курить — курите!

Мсье Селин пододвинул к Турецкому небольшую бронзовую пепельницу, сделанную в виде обнаженной девушки, сидящей на берегу маленького озера. Поза, в которой она сидела, была весьма фривольной. «Французы!» — с усмешкой подумал Турецкий.

Заметив насмешливый взгляд Турецкого, мсье Селин иронично улыбнулся и сказал:

— Мы считаем, что даже самые серьезные вопросы нужны решаться с улыбкой. Это политика нашего фонда.

— Хороший подход, — одобрил Александр Борисович.

— До сих пор он себя оправдывал, — сказал француз.

Турецкий закурил и сказал:

— А вы хорошо говорите по-русски, мсье Селин.

— Вы находите? Может быть. Я учил русский в Сорбонне. Изучал русскую литературу. Достоевский, Толстой, Тургенев…

Француз сладко зажмурился, словно перечисление фамилий русских литераторов доставляло ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Лицо мсье Селина было худощавым и загорелым, и очень красивым. Умные темно-карие глаза француза смотрели приветливо, а немного пухлые, но четко очерченные губы делали его лицо еще более свежим и моложавым.

— Мой прадедушка по отцу был русский, — сообщил, потягивая кофе, мсье Селин. — Он уехал из Крыма, когда большевики расстреливали белый офицеры. Мой прадедушка был белый есаул.

— Поэтому вас так притягивает Россия?

Француз кивнул:

— Да. Поэтому. — Он поднял руку и посмотрел на часы: — Прошу меня извинить, но у меня всего лишь мало время. Если вы не против, Александр Борисович, начинайте задавать ваши вопросы.

— Что ж, начнем с главного. Расскажите, чем занимается ваш фонд?

Мсье Селин напустил на себя деловой вид и сказал:

— Мы занимаемся проектами, которые помогают русским людям глубже понимать свою культуру. А вместе с ней и французскую культуру. Мы выделяем гранды молодым преподавателям, которые читают лекции в университетах и институтах. Устраиваем выставки современных художников России и Франции. — Тут мсье Селин лукаво улыбнулся и заметил: — Знаете, многие русские художники сделали выгодные сделки. А некоторыми картинами заинтересовался даже Лувр.

— Приятно слышать, — вежливо сказал Турецкий. — Значит, русская живопись процветает?

— О, еще как! В России очень много талантливые художники. Так же, как и во Франции. Если хотите, я расскажу вам о наших проектах подробнее.

Турецкий затушил сигарету в пепельнице прямо между ног бронзовой девушки и сказал:

— Хочу. Расскажите.

Француз принялся за подробный рассказ. Вскоре Александру Борисовичу пришлось пожалеть о своей просьбе. Мсье Селин расписывал Турецкому работу фонда с самозабвенным восторгом, свойственным настоящим фанатикам. Лицо его стало абсолютно счастливым, голос звучал звонко и радостно.

«Похоже, парень и впрямь любит свою работу, — подумал Турецкий, без особого энтузиазма выслушивая француза. — Везет же некоторым».

— Ну вот, — закончил наконец мсье Селин. — А теперь моя очередь поинтересоваться. Ваша компания действительно хочет с нами сотрудничать?

В бархатных глазах француза светился живейший интерес, и Турецкому стало стыдно. Он в общих чертах рассказал мсье Селину о возможном участии компании «Пересвет» в проектах фонда, а затем, сославшись на неотложное дело, поспешил раскланяться, пообещав, что позвонит Селину, если руководство сочтет проекты фонда интересными.

Покидая «Духовный Ренессанс», Александр Борисович чувствовал себя как Санта-Клаус, который пообещал мальчугану уйму подарков, а пришел к нему с пустым дырявым мешком.

8

— Ну, Ростик, не уходи, — капризно произнесла девушка. — Ну что мне сделать, чтобы ты остался?

— Ничего, — мягко ответил Рыцарев. — Я просто уйду, а потом вернусь. Правда, Ника.

Ника была фотомодельно красива: аккуратный носик, огромные глаза с длинными густыми ресницами, острый подбородок и изящная линия скул. Короткий халатик не скрывал ее длинных стройных ног с нежной, как у ребенка, кожей. Русые волосы девушки мягкими шелковистыми волнами лежали у нее на плечах. Приняв молчание Рыцарева за колебание, Ника обвила его шею тонкими руками и нежно поцеловала в губы. Улыбнулась: