Книга Господь - мой брокер - Кристофер Бакли

— Насчет БАТО не беспокойтесь, — сказал Аббат. — Они не посмеют преследовать общину бедных монахов из-за смехотворной технической детали. Я нагнал страху на того агента.

— Мне он особенно испуганным не показался, — сказал я.

Аббат угрюмо посмотрел на меня:

— Разве вам не нужно заниматься фондом страхования от потерь, брат? Результаты вашей деятельности за минувший квартал вызывают некоторое разочарование.

Это был недвусмысленный намек на то, что я должен удалиться.

Следующие две недели я провел, покорно уставившись на экран компьютера и с беспокойством следя за тем, как снижается курс доллара по отношению к дойчмарке. После обеда, в калефактории, я слышал обрывки разговоров о съемках: о сооружении нового грота у подножия горы Кана, об автобусах, битком набитых актерами массовки из Нью-Йорка, о жарких спорах между Филоменой и Брентом.

— Радуйтесь, что вас не втянули в сегодняшний спор, — сказал однажды вечером брат Боб. — У них, как они выражаются, «серьезные творческие разногласия».

Премьерного показа информационно-рекламной передачи пришлось дожидаться до часу ночи. Меня клонило в сон, и, глядя, как Аббат ведет Хью О'Тула на экскурсию, я едва не задремал, но когда они проходили мимо довольно большой груды костылей, я резко выпрямился на стуле.

— Что это такое? — шепотом спросил я у Брента, сидевшего рядом.

— Костыли, — сказал он.

— Вижу, что костыли. Откуда они взялись?

— Просто таким образом мы быстро и наглядно даем понять, что перед нами святыня. Все это должно ассоциироваться у зрителя с Лурдом и Фатимой.

— Зачем?

— Сейчас увидите. Следующая сцена наверняка заставит вас прослезиться.

Аббат и О'Тул задержались у подножия горы Кана, возле грота, сооруженного реквизиторами Брента. Посреди бассейна возвышалась большая бутылка «Каны», из которой било струей красное вино. Рядом стояла группа паломников — они негромко переговаривались, подставляя под струю бокалы.

— Превосходный букет!

— Я чувствую себя на десять лет моложе!

— Какой прекрасный мягкий вкус!

— Я сбросил пятнадцать фунтов!

— Не понимаю… как они могут продавать такое первосортное вино дешевле чем за десять долларов?

— Я снова могу ходить!

Аббат и О'Тул остановились, чтобы поговорить с молодой женщиной по имени Бренда, которая только что бросила в кучу свои костыли. Она бойко объяснила, что уже подумывала о самоубийстве, когда узнала о «Кане» от одного приятеля, выпившего ящик этого вина и вновь обретшего зрение.

— Поразительно! — сказал девушке О'Тул, взяв слойку с розовым кремом у монаха, обходившего всех с подносом закусок. Повернувшись к Аббату, О'Тул серьезно спросил: — Отец настоятель, скажите нам, каким образом вино могло исцелить всех этих людей?

— Видите ли, Хью, — сказал Аббат, — мы здесь, в Кане, не считаем себя профессиональными целителями. Мы лишь пытаемся делать замечательное вино по замечательной цене. А чудеса, подобные тому, которое произошло с Брендой, да и с другими присутствующими здесь людьми, способен творить только Бог.

И тут послышался чей-то писклявый голосок:

— И я!

— Молчи, Себастьян! — приказал О'Тул.

Аббат повел О'Тула (и Себастьяна) на гору Кана, предупредив его, когда они проходили мимо алтаря святого Тада:

— Держитесь подальше от тех колючих кустов, Хью, если, конечно, вы не расположены к небезопасному умерщвлению плоти.

— Спасибо, не сегодня.

— Ой! — взвизгнул Себастьян. — Ну вот, теперь придется покупать новый саван!

На вершине они сели в одну из лодок «Канского каска-ада». Аббат откупорил бутылку «Секрета Аббата». Поднялась суматоха, когда Себастьян потребовал уступить ему место впереди. О его присутствии свидетельствовал парящий в воздухе бокал вина.

— Итак, отец настоятель, — сказал О'Тул, когда они смотрели вдаль, на солнце, садившееся за виноградниками, — скажите нам… сможете ли вы с монахами произвести достаточное количество этого чудесного вина, чтобы поделиться со всеми людьми, которые хотят его купить?

— Безусловно, мы стараемся, Хью. Но я не знаю, надолго ли хватит наших запасов.

— Значит, люди, желающие заказать это замечательное вино, должны сделать это без промедления, не теряя ни минуты?

— Совершенно верно, Хью. Им следует позвонить по телефону, указанному в нижней части экрана. В течение ограниченного периода времени мы даже будем поставлять точную копию знаменитого мерного кувшина, которым Господь наш пользовался на брачном пиру в Кане. Наши монахи готовы отвечать на звонки. Они принимают кредитные карточки всех крупных фирм. Впрочем, мелких тоже.

— А что, если людям захочется приехать в Кану? Можно ли здесь хорошо отдохнуть всей семьей?

Себастьян спросил:

— А зачем тут эта рукоятка?

— Ничего не трогай! — сказал О'Тул, но рукоятка рядом с передним сиденьем повернулась назад.

— Держитесь! — сказал Аббат.

— Нет, не надо! — вскричал О'Тул, когда лодка плавно двинулась вперед, к краю наклонного искусственного канала. — Себастья-а-а-а-а-а-ан!

Бочка с шумом промчалась вниз по желобу и остановилась у подножия горы, подняв брызги окрашенной в цвет вина воды.

Люди, толпившиеся у грота, зааплодировали, побросали оставшиеся костыли и стали бегом подниматься в гору.

— Вот это я и называю чудом! — сказал Себастьян, а его парящий в воздухе бокал наклонился и опустел.

Информационно-рекламная передача закончилась. Мы услышали, как рядом, в Центре выполнения заказов, раздается мелодичный телефонный перезвон.

— Вы только послушайте! — сказал Брент и запел: — Холмы оглашаются… звоном монет!

В течение месяца мы приняли заказы на сто пятьдесят тысяч ящиков «Каны» и обслуживали в среднем две тысячи триста паломников в день. После оплаты счетов у нас еще осталось десять миллионов долларов в банке. В Нью-Йорк уже направлялся танкер с чилийским каберне. Аббат грелся в лучах возрожденной славы Каны, устраивая экскурсии для репортеров и ВВП (весьма важных паломников), и уже начал переговоры с Эллиотом по поводу очередного своего проекта, который называл «Канской винолечебницей». Я и слышать об этом не хотел, но Эллиот сообщил мне, что проект предполагает «опыт полного погружения в очень горячее вино». Они с Аббатом попытались уговорить Филомену составить коммерческий план создания их нового курорта для страдающих ожирением и выпуска продукции лечебно-косметического назначения с маркой «КанаВрачевание»™, но она отказалась, сославшись на то, что едва справляется с наплывом паломников. Что до монсеньера Маравильи, то он ни словом не обмолвился о последних событиях. Он ни разу не упомянул ни об информационно-рекламной передаче, ни о растущей груде костылей у грота, ни о том, когда намерен завершить свою, по-видимому, нескончаемую ревизию.