Книга Король мертвецов - Василий Анатольевич Криптонов

это — Арнольд Шварценеггер в лошадином воплощении.

— Убивать будете? — с надеждой спросил Гошка.

— Экий ты кровожадный. Для начала проверим на тварность. Отойди-ка подальше.

— Но…

— Ты крепостной?

— Знамо дело!

— Вот и слушай, что барин приказал: отойди подальше. Вон туда, к тому кусту отойди и там стой, пока не позову. Бегом марш!

Правильный тон — девяносто процентов управленческой деятельности. Гошку как ветром сдуло. А я носком сапога вычертил на земле Знак, которым давненько не пользовался — банальный охотничий Манок.

У меня он был раскачан до второго уровня, и я полагал, что этого хватит. Ранг позволял апнуться до третьего, и родий, разумеется, хватало. Но на третьем, согласно справочнику, Манок начинал призывать высокоуровневых тварей. Я же сильно сомневался в том, что кобыла если и тварь, то высокоуровневая. Максимум — среднеуровневая. Высокоуровневая уже бы выпилила всю деревню или свалила. А эта ходит кругами и кормится помалу. Как волкодлак какой.

Я вообще полагал, что местные перетрухнули на ровном месте. Притащили дикую лошадь из леса, вот та и исполняет. Может, объезжать никто не умеет, или смелости на это не хватает. А то, что она якобы от пули не подохла — так то вообще фигня. Скорее всего, Хома промазал, только и всего.

Передо мной вспыхнуло зелёное пламя. Я внимательно смотрел на кобылу. Та нанесла двери ещё три удара, и вдруг повернулась. У меня ёкнуло сердце. Неужто на Манок пойдёт⁈

Нет. Припала на передние копыта, задними подпрыгнула и вхерачила по двери как следует. Дверь хрустнула и частично вломилась внутрь. Послышалось всполошённое кудахтанье. Блин, ну чудовище ж реальное! Ладно, хрен с ним, что не тварь. Деревня-то моя, и люди мои! А у них беда — вон какая. Прикончу кобылу. Жалко, конечно, пахать бы и пахать на такой. Но хренли с ней, бешеной, делать-то ещё.

И тут вдруг кобыла, издав раздражённое «и-го-го», двинулась на Манок.

Вот это поворот, мать твою! Вот это — поворот. Ни слова о тварных лошадях в справочнике не было. Что за очередную хрень я встретил на своём жизненном пути?

Почему-то вспомнился мастер Сергий, с его обидным «умеете вы, ваше сиятельство, необычных приключений найти». Ну блин! Вот что конкретно сейчас-то я сделал не так⁈ Я не я и лошадь не моя, в самом что ни на есть буквальном смысле! Однако вот она, стоит, смотрит на меня злобными глазами. Которые, кажется, и правда светятся, не наврал Тихоныч.

Тут кобыла решила перейти в атаку. С непостижимой ловкостью обогнула прыжком Манок и замахнулась на меня передними копытами. Я — тоже с непостижимой ловкостью — отскочил в сторону и скинул с плеча заранее заготовленную верёвку, на конце которой ещё дома соорудил петлю. Готовиться к невозможному — часть нашей профессии, что тут скажешь.

Раз — и на шее лошади затянулся аркан. Не обычный, а из правильной верёвки, которая тормозит тварей.

Кобыла дёрнулась раз, другой, третий, но я даже усилий не прикладывал, чтобы её удержать. Верёвка сама справлялась.

И тогда кобыла сдалась.

— Сволочь, — сказала она человеческим голосом. — Чтоб ты подавился. Чтоб ты сдох. Чтоб тебе ни одна девка…

— Стоп-стоп-стоп, — помотал я головой. — С девками я как-нибудь сам разберусь. Давай-ка с самого начала. Ты, твою мать, что такое⁈

Глава 11

— Хрен бы знал, — мрачно ответила кобыла. — На мне не написано. А и знала бы — тебе не сказала. Урод ты. Ненавижу.

Во, знакомые песни пошли, про «ненавижу». Хотя Ай Кью в данном случае явно повыше, чем у других. Я погасил Манок.

— Ты зачем людям житья не даёшь, Тварь⁈

— Жрать хочу.

— А Хому за что евнухом сделала?

— Словесов таких не знаю. А яйца ему раздолбила, чтоб не размножался, сволочь этакая. Стреляет он. Ишь. Стрелялку отрастил.

Морда кобылы всё это время выглядела отнюдь не злобной, не напуганной, а какой-то раздражённо-обречённой. Если можно, конечно, увидеть какие-то выражения на лошадиной морде. Тон-то полностью соответствовал.

— Убивать будешь? — буркнула кобыла. — Ну, убивай, давай. Чего тянуть. Куда меня такую ещё — только на кости.

Я с минуту молчал, глядя на кобылу, и сам не знаю, о чём всё это время думал. Потом неожиданно даже для себя сказал:

— Ко мне пойдёшь? Как раз хотел тачку с фарами. Чтоб я еду ночью — а все срутся от ужаса.

Лошадиная морда вытянулась.

— Чё? — спросила она.

— Через плечо! Верхом на тебе ездить буду. Или в карету запрягать, тоже круто получится.

— Ты меня оседлай сперва! — возмутилась кобыла. — Кавалерист нашёлся, ишь!

— Да оседлаю, не вопрос. У меня помощник хороший.

— Это ктой-то?

— Ты. — Я вытащил из ножен меч и показал кобыле. — Вот, смотри. Вариантов два. Или ты сейчас добровольно и с песней везёшь меня, куда прикажу, и дальше во всём слушаешься, или я тебе башку отрублю. Как по мне, выбор очевиден. Хотя, ты же тварь. — Я посмотрел на кобылу с сомнением. — У вас с причинно-следственными связями не очень. На всех одна пластинка — «ненавижу»…

— Ну, ненавижу, — обиделась кобыла. — А за что мне тебя любить? Ты охотник! Ты меня убивать пришёл.

— Ну так не убил же. Пока ещё. Значит, объективно, и ненавидеть пока не за что.

Кобыла глубоко задумалась. Призналась:

— Вот, чую, где-то ты меня дуришь! А где — непонятно.

— Без башки останешься — вовсе никогда не поймёшь, — обнадежил я. — Так и помрёшь, дура дурой. Ну, что? Поехали?

* * *

В деревню я въезжал так гордо, что римские полководцы должны были переворачиваться в гробах от зависти. У них в Риме таких лошадей, как