Книга Русская жизнь-цитаты 14-21.07.2024 - Русская жизнь-цитаты
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот просят прокомментировать арест Кибовского. Кибовский говнюк и сволочь. И все,кто лизал ему интимные места - устыдитесь . Сделайте вид, что вы ошиблись, что он вам казался прекрасным умницей, талантливым артистом и великолепным историком. Но вы же знали,что он обычное номенклатурное говно. И лизали ему.
Ксения Ларина - Вот просят прокомментировать арест Кибовского.... | Facebook
July 18, 2024 02:45
Никому не пожелаешь российской тюрьмы, и... - Виктор Шендерович | Facebook
Никому не пожелаешь российской тюрьмы, и Кибовскому, в частности. Но тем, кто полагает, что поддержкой СВО и всей прилагающейся к этому мерзости можно откупиться от упырей, - очередной показательный урок. И дрянью станешь, и выгоды не извлечешь.
Никому не пожелаешь российской тюрьмы, и... - Виктор Шендерович | Facebook
July 18, 2024 02:45
По ощущениям, все происходящее сильно... - Mikhail Shevelev | Facebook
По ощущениям, все происходящее сильно напоминает ранние восьмидесятые. Генеральный секретарь ЦК КПСС еще называется Л.И. Брежнев, но уже есть смутное впечатление, что он как-то не очень того, и не надолго. Бродят невнятные слухи про дочь его Галину Брежневу, зятя его Юрия Чурбанова, какого-то Борю-цыгана, многих других, и сопутствующую им всем коррупцию. Множатся загадочные смерти – то министра внутренних дел Щелокова, то заместителя председателя КГБ Цвигуна. Олимпиады поделились на триумфальные и запрещенные. Война в Афганистане. Все зыбко выглядело в то время, отчетливо доносился только смех. Ясно было, что начались крысиные бега и конфликт тараканов в банке. Жить той стране, как скоро выяснилось, оставалось меньше десяти лет.
По ощущениям, все происходящее сильно... - Mikhail Shevelev | Facebook
July 18, 2024 02:45
Сергей Медведев - Моя знакомая из Праги поехала по неотложным... | Facebook
Моя знакомая из Праги поехала по неотложным делам в Москву и шлет мне фото с верхнего этажа отеля "Азимут" на Смоленской, бывший "Белград" -- закат над Кутузовским проспектом: воспаленно-красный глаз солнца заваливается куда-то за Сити и Пресню; Новоарбатский мост, гостиница "Украина", угол Белого дома -- все окрашено багровой дымкой догорающего летнего дня. И ироническая подпись: "закат над Мордором, если ты вдруг соскучился". Соскучился ли я? Если сразу за рамкой фото, во дворе дома 2 по Кутузовскому стоит моя школа №5, где я учился в младших классах, прежде чем перевелся в 27ю, ближе к дому, куда я ездил троллейбусом номер 2, а обратно, если была весна, я шел пешком, мимо Дома Игрушки и кинотеатров "Пионер" и "Призыв", собирая по пути на газонах букет из желтых одуванчиков для мамы? Если бегал по ночам по набережной Тараса Шевченко из дома на Ленгоры, мимо пивзавода Бадаева, мимо стоянки фур из братских стран у гостиницы "Украина", где тенями передвигались между лип фарцовщики и "плечевые" проститутки? Если много лет спустя бегал по другой стороне реки с легендарным беговым клубом DieHard, от Лужников до Сити и обратно, пытаясь отдержаться в группе по 4мин/км с Ядгаровым и Тишакиным и безнадежно отставая на обратном пути? Если промозглым февральским утром у магазина "Русский сувенир" на Кутузовском, шмыгая носом, я стрелял у прохожих сигареты и двухкопеечные монеты, пытаясь дозвониться до своей первой любви, девятиклассницы по имени Аня, которая вдруг перестала отвечать на звонки? Если на этом мосту я стоял в самую напряженную из трех ночей, с 20 на 21 августа, в первой цепи добровольцев, сжимая в руке коктейль Молотова, готовый метнуть его в машины с десантниками Псковской дивизии, что высадились в Кубинке и двигались на "Уралах" к Белому дому, готовый умереть на своем родном Кутузовском, но не сойти с этого места (десантников будто бы остановил у МКАД генерал Лебедь, так что встретиться с ними лицом к лицу не довелось, хотя как знать -- может, и доведется)? Если в том самом Сити я мог забронировать столик в ресторане Ruski на 85 этаже башни "Око", заказать уху из пяти видов белой рыбы и к ней крохотные пирожки с вязигой, и стараясь не обращать внимания на гламурную публику вокруг, смотреть на вечерний мегаполис по всему окоему, на моря огней, потоки машин на развязках Третьего кольца, на места, где я жил, учился, влюблялся, гулял ночи напролет и терял близких, бегал по паркам и катался на велосипеде -- и прижавшись лбом к стеклу, шептать "это мой город"? Но только знаешь, за последние два года и пять месяцев с моим зрением что-то случилось. Я смотрю на это фото и вместо ампирного шика домов-сундуков на Кутузовском и кондитерской фантазии гостиницы "Украина" я вижу обрушенные подъезды украинских домов, упавшие панели, что открыли беззащитное, трогательное нутро квартир и кухонь, я вижу спасателей и добровольцев на развалинах, по которым, по доброй русской традиции, через час бьет вторая ракета, я вижу переполненные вокзалы с плачущими детьми и людей на матрасах в бомбоубежищах, я вижу трупы на улицах Бучи и бесконечные ряды новых крестов на кладбище в Гостомеле, я вижу руины Мариуполя, мертвый лес Бахмута и затопленные крыши Херсона, и эти картины застилают мне вид вечернего Кутузовского, и в том месте души, где должна быть ностальгия, поселилось другое слово на н: ненависть. И я закрываю глаза и представляю, как на эти сытые, богатые пейзажи номенклатурного Кутузовского, населенные ментами и стукачами, олигархами и чиновниками, лоснящиеся от власти и глянца, отполированные шинами мерседесов, напившиеся нефти и крови -- как на эти пафосные дома планируют бомбы, и воют сирены, и мигает в бомбоубежище свет, и вся эта имперская бутафория рушится, как в
