Книга Римские древности - Дионисий Галикарнасский

от верной смерти и вместе с тем надеясь скрыться от ведущих его, когда он окажется в горах. Амулий же срочно посылает вернейших из оруженосцев с тайным приказом схватить тех, на кого им укажет свинопас, и как можно скорее доставить к нему. Проделав это, он замыслил тотчас призвать брата и держать его под стражей без оков, до тех пор пока обстоятельства не улучшатся. Так что он призывает Нумитора под видом каких-то дел. 3. Но отправленный вестник, благодаря расположению к находящемуся в опасности Нумитору и жалея его в беде, и из сострадания к его судьбе, изобличает перед Нумитором замысел Амулия. Нумитор, указав юношам на нависшую над ними опасность и приказав им проявить себя доблестными мужами, прибыл ко дворцу, ведя немалый вооруженный отряд из клиентов, друзей и верных слуг. К ним присоединились люди, крепким боевым строем пришедшие с полей в город, минуя Форум, спрятав под одеждой мечи. Все они единым натиском преодолевают вход, охраняемый немногими тяжеловооруженными пехотинцами, без труда закалывают Амулия и после этого захватывают крепость. Такое освещение событий дано Фабием.

LXXXIV. Другие же, уверенные, что историческому сочинению не пристало ничего из мифологических россказней, утверждают, что выбрасывание младенцев так, как было приказано слугам, невероятно. Они насмехаются также над ручной волчицей, которая дала детям свои сосцы, как над полной нелепицей, свойственной драматургическому жанру. 2. Возражающие против этого говорят, что, когда Нумитор узнал о беременности Илии, приготовив других новорожденных, он подменил у роженицы младенцев. Затем он дал присутствующим при родах избавиться от чужого потомства, то ли купив верность за деньги, то ли замыслив подмену детей с помощью женщин. Амулий, взяв их, действительно каким-то способом избавился от них. А дед по матери, выше всего ставя спасение рожденных Илией, вручил их Фаустулу. 3. Фаустул же этот, говорят, был родом аркадец из потомков тех, что прибыли с Эвандром, а жил он около Паллантия, опекая владения Амулия. И угодил он Нумитору взятием на воспитание детей, послушавшись своего брата по имени Фаустин, который пас около Авентина стада Нумитора. 4. Добавляют, что выкормившая детей и давшая им сосцы была не волчицей, но, вероятно, женщиной — сожительницей Фаустула по имени Ларенция[228]. Так как она предоставляла свое цветущее тело в общее пользование тем, кто проживал около Паллантия, то ей дали прозвище «Лупа». Это эллинское древнее наименование, которым наделяются те, кто получает плату за любовные утехи — ныне они называются более пристойным именем гетер. Некоторые же неосведомленные писатели сочинили миф о волчице, так как на языке латинского народа этот зверь зовется «лупой»[229]. 5. Когда же дети были отняты от груди, они были отданы воспитателям в город Габии[230], расположенный недалеко от Паллантия, чтобы они усвоили греческое образование. И там у людей, которые были связаны узами частного гостеприимства с Фаустулом, они и росли вплоть до юношеских лет, изучая литературу, музыку и владение греческим оружием. 6. А когда они вернулись к тем, кто считался их родителями, возникла у них ссора с пастухами Нумитора по поводу пастбищ. После они их даже побили как прогонявших стада. Сделано это было по указанию Нумитора, чтобы дать повод к обвинению и одновременно создать предлог для присутствия в городе толпы пастухов. 7. Когда это случилось, Нумитор взывает к Амулию, заявляя, что терпит ущерб от его пастухов, и требует, что, если за ним нет ни в чем вины, следует пастуха и его сыновей передать ему, Нумитору, для суда. Амулий же, желая очистить себя от обвинения, приказывает не только тем, кто действительно виновен, но и всем прочим, обвиненным в участии в этих событиях, явиться пред Нумитором, чтобы тот все-таки произвел разбирательство. 8. А когда многие пришли вместе с обвиненными под предлогом суда, дед по матери подробно рассказал юношам о доставшейся им судьбе и, сказав, что сейчас (или никогда) наступил удобный миг для воздаяния, внезапно вместе с толпой пастухов напал на Амулия. Вот что сообщается о рождении и воспитании основателей Рима.

LXXXV. А к изложению того, что случилось во время самого основания Рима (ведь мне остается еще эта часть сочинения), я теперь и перехожу. Так вот, когда Амулий умер, Нумитор восстановил свою власть, спустя немного времени вернул прежние порядки в городе, пребывавшем до последнего времени в расстройстве, и тотчас задумал подготовить для юношей их собственную власть путем основания другого города. 2. Вместе с тем, когда толпа граждан[231] возросла, он подумал, что было бы полезно избавиться от какой-то части людей, особенно некогда несогласных с ним, чтобы ему не питать к ним подозрения. Договорившись с юношами и получив их согласие, он выделяет им земли, которыми им предстоит править, расположенные там, где они детьми воспитывались. И в частности он решил, что не только оказавшиеся у него на подозрении в том, что вот-вот устроят переворот, но и все те, кто желал добровольно, могли удалиться. 3. Были же среди них, как это обычно бывает в городе при отселении, множество простого люда, но также знатнейшие из наилучшей части народа, а также из троянцев признаваемые благороднейшими, потомки которых сохранились еще до моего времени, — а именно пятьдесят семей. И Нумитор стал собирать для юношей и деньги, и оружие, и хлеб, и рабов, и тягловый скот и все прочее, потребное для строительства города. 4. После того как юноши вывели своих людей из Альбы и смешали их с местными жителями на Паллантии и вокруг Сатурнии, они поделили всю эту массу на две части. Это было сделано для возбуждения честолюбия и стремления во взаимном соперничестве скорее завершить начатое дело, но это же стало причиной величайшего зла — их распри. 5. Суть в том, что каждая часть присоединившихся к близнецам, восхваляя своего предводителя, стала возвеличивать его как способного начальствовать над всеми; и сами братья, более не испытывая согласия и не считая нужным питать друг к другу братские чувства, так как каждый предполагал командовать другим, отбросили принцип равенства власти и стали стремиться к преобладанию. До поры до времени их корыстные побуждения не были заметны, а затем прорвались при следующих обстоятельствах. 6. Местность, где они намеревались основать свой город, каждый выбрал свою. Так, у Ромула была мысль заселить Паллантий среди прочего и потому, что место оказалось счастливым, так как предоставило им и спасение, и пропитание; Рому же представлялось нужным заселить участок, теперь называемый по нему Реморией. Действительно, там было