Книга Летописи еврейского народа - Рэймонд Шейндлин

церковью, он обернулся против них и написал в их адрес обвинения столь злобные, что они, кажется, предваряют собой нацистскую пропаганду четыре века спустя.

Едва ли более мягкой была реакция католицизма на возрастание протестантизма — Контрреформация середины XVI в. Это движение, направленное не только против протестантов, но и против евреев, привело к возрождению средневековых преследова­ний и репрессий. Это особенно ударило по евреям в Италии — ведь они никогда не подвергались гонени­ям и резне, типичным для остальной Европы; по сути дела, гуманистически настроенные папы эпохи Возрождения в первые годы XVI в. были к ним на­строены даже дружелюбно.

В период Контрреформации книги на иврите ста­ли подвергаться цензуре. В это же время появлялись первые гетто — окруженные стеной кварталы, огра­ничивавшие места проживания евреев, в Венеции (1516), Риме, Флоренции; из других городов евреев попросту вынуждали переселяться. Таким образом, марраны, едва спасшиеся от испанской инквизиции в тихой итальянской гавани, снова оказались без защиты; многие из них перебрались в Оттоманскую империю.

Спокойствие еврейской жизни в XVII в. было нарушено даже в Польше. Во времена экспансии польские шляхтичи захватили власть над Украиной, чье православное население было недовольно не только самим фактом захвата, но и тем, что их вла­стителями оказались католики. А поскольку шляхта назначала на посты управляющих и сборщиков по­датей евреев, порабощенное украинское крестьян­ство стало отождествлять евреев с поработителями-поляками. В 1648 г. Богдан Хмельницкий возглавил восстание казаков и татар против поляков. В последо­вавшем разгроме среди прочих зверств шла массовая резня евреев по всей Украине. Восстание охватило также Литву и Белоруссию. Иногда евреям предлагали спасти свою жизнь путем обращения в православие; так повторилось мученичество времен 1-го крестово­го похода. Смута продолжалась восемь лет, в резуль­тате чего численность еврейского населения Польши существенно сократилась. К этому времени евреи начали возвращаться в Западную Европу, откуда они прибыли раньше. В конце концов польское еврейство оправилось от этих ударов, но духу народа были нанесены глубокие раны. Несомненно, то воодушев­ление, с которым восточноевропейские евреи вос­приняли мессианские притязания Саббатая Цеви (см. гл. 6), явилось выражением отчаянного желания по­ложить конец немыслимым мучениям, причиняемым им этим ненормальным положением среди народов. Тем более глубоким было разочарование, вызванное падением Саббатая Цеви.

Еврейская улица в гетто г. Люблина, Польша. Фотография. XIX в.

Между тем положение евреев в отдельных частях Западной Европы стало улучшаться. После долгой борьбы протестантские Нидерланды сумели добиться независимости от католической Испании, и в 1579 г. в стране была провозглашена свобода вероисповеда­ния. Теперь марраны из Португалии и позже из Ис­пании устремились в Голландию и стали возвращать­ся в иудаизм. Поначалу возникали известные недора­зумения, когда голландцы подозревали иммигрантов из Испании с их таинственными ритуалами в том, что это католические шпионы. Но когда стало ясно, что беженцы-марраны боятся и ненавидят инквизи­цию ничуть не меньше, чем сами голландцы, их стали принимать со всей гостеприимностью. Весь XVII в. пылали марраны на иберийских кострах аутодафе, оставшиеся в живых бежали в Нидерланды; и скоро там сложилась крупнейшая еврейская община сефар­дов. Многие марраны были в Испании врачами, юристами, правительственными чиновниками и цер­ковными деятелями; они естественно влились в ряды интеллигенции Нидерландов, которые в великий период своей экономической экспансии стали также и центром гуманизма. Евреи активно участвовали в этой экспансии, вкладывая капиталы в Ост- и Вест-Индскую компании.

Все же еврейская жизнь в Нидерландах не прохо­дила без религиозных трений. Марраны, в течение многих поколений оторванные от еврейской жизни, приезжали в Нидерланды, имея слабый опыт иудаи­стской практики. В своих добросовестных попытках вернуться к вере отцов они тяготели к строгой орто­доксальности. Привыкнув жить на Иберийском полу­острове под суровым церковным контролем и наблю­дением, они теперь создавали общинную структуру, налагающую на ее членов неестественно строгие тре­бования в смысле религиозных верований и соблюде­ния обрядов. Эта строгость, особенно по контрасту с гуманистической атмосферой веротерпимости, в це­лом преобладавшей в Нидерландах, отпугивала мно­гих одаренных людей. Особенно горький пример тако­го рода являет собой история Уриэля Акосты. Когда он еще был молодым католическим священнослужи­телем в Португалии, его обуревало желание вернуться к смутно припоминаемой им вере отцов. В 1618 г. он бежал в Амстердам и вступил в тамошнюю еврейскую общину. Однако духовные сомнения не оставили его и там, и он был отлучен. При второй попытке вос­соединения с еврейской общиной на него наложили столь унизительную процедуру покаяния, что, прой­дя ее, он покончил с собой.

История Бенедикта Спинозы более значительна в историческом плане, ибо Спиноза и сам был челове­ком выдающимся. Он родился в Амстердаме в 1632 г., получил доскональное раввинистическое образова­ние и приступил к изучению философии сначала великих еврейских средневековых мыслителей (Май­монид), затем и современных европейских филосо­фов, таких, как Декарт. В качестве источника знания он ставил разум выше божественного откровения и религиозного предания, отвергая тем самым иудаизм как религиозную систему. Ортодоксальная амстердам­ская еврейская община смириться с этим не могла, и он был отлучен. После этого он написал ряд тру­дов по религии и этике, принесших ему славу вели­кого философа; однако голландская еврейская общи­на, все еще средневековая в своих воззрениях, не готова была принять в свое лоно, а тем более почи­тать такого крупнейшего мыслителя Нового времени, как Спиноза. Он умер в 1677 г.

Еще одним островком веротерпимости для евреев был Гамбург. Ближе к концу XVI в. в это крохотное, но процветающее государство прибыла группа пор­тугальских марранов, привлеченная его бурной коммерческой активностью. Приезжие эти имели огром­ные богатства и международные связи, и их прини­мали охотно — до тех пор, пока считалось, что это «обычные» португальцы. Но когда выяснилось, что на самом деле это португальские евреи, стали пред­приниматься попытки — главным образом со сторо­ны Церкви и духовенства — вытеснить их. Но их средства были необходимы для города, и когда евреи пригрозили уехать в Данию, сенат Гамбурга подтвер­дил их привилегии.

В середине XVII в. и Англия наконец приняла курс, противоположный принятому в 1290 г. курсу на изгнание евреев. Она не открыла для них двери сразу или хотя бы официально, но во второй поло­вине века евреи могли уже открыто жить в Англии. Отдельные испанские и португальские марраны ста­ли появляться в царствование Елизаветы I, и у нее даже был марран-врач, которого, впрочем, впос­ледствии казнили по подозрению в попытке ее от­равить. Во времена Карла I (1625—1649) богатства и власть марранов возрастали, но когда стало извест­но, что марраны — это евреи, то встал вопрос об отношении к ним. Пуританская революция 1649 г. склонялась к тому, чтобы принять