Книга Колокол и держава - Виктор Григорьевич Смирнов

кто успел добежать до своих коней, ускакали, тех, кто не успел, ватажники до ночи гоняли по садам и пепелищам, пока не перебили всех. После чего гордый победой Федор Борецкий напоил свое воинство допьяна и упился сам.

…Покачиваясь на травянистых волнах, судовая рать бесшумно плыла вдоль низкого, поросшего ивняком берега. В том месте, где в Ильмень впадает речка Псижа, в русле которой новгородцы добывали известняк для своих храмов, болотистый берег стал круто вздыматься вверх и вскоре превратился в протянувшуюся на восемь верст каменную стену в две сажени высотой. Под ее прикрытием судовая рать почти вплотную подошла к Коростыни.

Здесь Киприан Арзубьев дал ратникам короткий роздых, а сам выслал разведчиков к лагерю противника. Замысел предстоящего сражения обсудили еще в Новгороде. Владычный полк должен был скрытно подойти к озеру и ждать в рощице в версте от Коростыни, а когда судовая рать высадится на берег, ударить с тыла.

Воротившиеся разведчики донесли, что московское войско расположилось на самом берегу озера. Раскинули шатры, жгут костры, готовят ужин и, кажется, особо не берегутся.

Обратившись лицом туда, где на противоположном берегу едва угадывалась золотая точка софийского купола, Киприан Арзубьев широко перекрестился и крикнул:

— Ну, братцы, с Богом! Постоим за Великий Новгород и Святую Софию!

4

Всяк человек рождается для какого-то своего дела. Одному на роду написано возделывать землю, другому — торговать, третьему — махать кадилом в церкви. Князя Данилу Холмского Господь сподобил воевать. С детства рос драчливым непоседой, бредил сражениями, мечтал о ратной славе. Ради этой славы изменил родной Твери, перейдя на службу ее извечному сопернику — Москве. Ослабевшая Тверь в последние годы почти не воевала, зато московское войско не знало покоя, что ни год, то новая война, то с татарами, то с Литвой, то с удельными князьями. В этих битвах князь Данила закалился до кремневой твердости, приучился сохранять самообладание в самой жаркой схватке.

Своих воинов Холмский набирал из обделенных наследством боярских детей, надеявшихся за верную службу заполучить поместья в завоеванных землях. Храбрецов награждал из собственной доли добычи, оробевших или неисправных гнал без разговоров. Каждый воин искусно владел конем и оружием, знал свое место в бою и был готов за своего князя в огонь и в воду. Этим лихим воякам было все равно, с кем биться, будь то татары, литовцы, ярославцы или новгородцы. Впрочем, новгородцы считались предпочтительнее, потому как славились богатством.

В тактике боя князь Данила многому научился у ордынцев. Освоил обходный маневр, ложное отступление, обстрел из луков с дальнего расстояния. А еще позаимствовал холодную, деловитую жестокость. Это был способ устрашения противника, подавления его воли к сопротивлению, и потому ни сам князь Данила, ни его воины не знали ни жалости, ни пощады.

Со временем Холмский превзошел своих учителей. Два года назад казанские татары напали на московские земли. К неудовольствию знатных московских бояр, великий князь Иван Васильевич поставил молодого полководца первым воеводой русского войска. И не прогадал. Холмский встретил казанцев у Мурома, сначала отбил их атаки, а когда противник выдохся, сам перешел в наступление и обратил татар в бегство. Через год великий князь объявил ответный поход на Казань и снова первым воеводой конной рати назначил князя Данилу. Поход завершился осадой Казани, не выдержав которой казанский хан Ибрагим униженно запросил мира. И вот теперь Холмскому снова выпала главная роль, на этот раз в начавшейся войне с Великим Новгородом.

…После ужина князь обошел свой лагерь, расположившийся на пологом берегу озера. Одни воины отдыхали, другие чистили оружие, третьи разбрелись по садам опустевшего села лакомиться созревшими вишнями.

Солнце уже зашло, но было светло, как днем.

Осмотрев лагерь, князь Данила Холмский решил пройтись по берегу озера, чтобы без помех обдумать завтрашний день. Незаметно для себя ушел далеко от лагеря. Кинув рассеянный взор на озеро, над которым, словно духи, плыли клочья тумана, князь вдруг застыл как вкопанный, увидев невесть откуда взявшуюся огромную флотилию, набитую яростно гребущими вооруженными людьми.

Ильмень сильно обмелел, и сотню сажен до берега новгородцам пришлось преодолевать по пояс в воде. Этих коротких минут Холмскому хватило, чтобы поднять лагерь по тревоге. Забили медные барабаны, заголосили рожки и трубы, отовсюду бежали ратники, коноводы мчались ловить расседланных коней.

Судовая рать захлестнула берег подобно штормовой волне. Закипел бой. Ошеломленные внезапным нападением москвичи стали в беспорядке отступать. Успевший прийти в себя князь Холмский приказал трубачу дать сигнал к отходу. Московские воины кинулись врассыпную, а на вершине покатого склона появились лучники, обрушившие на нападавших град стрел. Воспользовавшись замешательством противника, москвичи успели перестроить свои ряды. С левого фланга ударил полк под командованием второго воеводы Федора Хромого. Новгородцы отчаянно отбивались. Над озером раздавались гулкие удары по щитам и скрежет стали, предсмертные хрипы и стоны раненых, отрывистые возгласы командиров и русский мат. Единый строй давно рассыпался, дрались, распавшись на мелкие группы. Воинское искусство москвичей схлестнулось с яростным упорством паозеров. Рыбаки с поразительной ловкостью орудовали топорами, крючьями рыбацких багров стаскивали всадников с коней. На окровавленном берегу уже лежали сотни убитых с той и другой стороны.

Отбиваясь кистенем от наседавшего бородача в шишаке и тегилее, воевода Киприан Арзубьев с надеждой косился вправо, откуда должен был появиться владычный полк. Ударь он сейчас с тыла, и все опять поменяется. Как же бранил он себя за то, что отпустил городских ватажников, поддавшись на уговоры Федьки Борецкого!

И вот раздался долгожданный топот копыт. Посветлев лицом, Арзубьев наконец сбил бородача наземь и обернулся. По самому урезу воды вдоль берега мчалась конница. Впереди скакал всадник, размахивая стягом, разглядев который Арзубьев со стоном выбранился. Стяг был московский, а всадник не кто иной, как сам князь Данила Холмский. Внезапный удар засадного полка решил исход битвы. После недолгого сопротивления новгородцы стали бросать оружие и толпами сдаваться в плен.

Киприан Арзубьев с небольшой кучкой паозеров сумел пробиться к лодкам. Отплыв на безопасное расстояние, он увидел вдалеке быстро удаляющийся столб пыли. Это уходил в сторону Новгорода владычный полк, то ли не поспевший к сражению, то ли уклонившийся от него.

5

Князь Данила Холмский обошел поле битвы. Победа далась недешево. Три сотни бездыханных московских ратников лежали на окровененной траве, еще больше выбыли из строя от полученных ран. И хотя потери новгородцев были несравненно большими, гибель воинов, вместе с которыми он воевал уже не первый год, огорчила и разгневала князя.

— Что с пленными будем делать? —