Книга Зимний сад - Кристин Ханна

бросилась к матери и помогла ей спуститься. – Давай-ка, держись за меня.

Лицо у матери было мертвенно-белое, волосы спутались. Она натянула на себя по меньшей мере четыре слоя не сочетающихся вещей, но была босой. На плите позади нее шипело и пузырилось в кастрюле какое-то варево, переливаясь через край.

– Мне нужно в банк, – сказала мать. – Надо забрать все деньги, пока еще можно. Нам почти нечего больше обменивать.

– Мама… У тебя руки в крови. Чем ты занималась?

Мать покосилась в сторону столовой.

Мередит метнулась туда, мимо самовара и пустой корзины для фруктов на столе. Большая картина, написанный маслом пейзаж – Нева на закате, была прислонена к столу; тут и там обои свисали со стен длинными клочьями, на обнажившейся штукатурке темнели какие-то пятна. Что это, засохшая кровь? Неужели мать так усердно сдирала обои, что поранилась? Оторванные клочки обоев торчали из вазы, точно жутковатый увядший букет.

Из кухни все неслось утробное бульканье. Мередит кинулась к плите, выключила огонь и увидела, что в кастрюле варятся обрывки обоев.

– Это еще что такое?

– Нам нужна еда, – ответила мать.

Мередит подошла к ней и осторожно взяла ее кровоточащие ладони.

– Пойдем, мам. Я тебя вымою, ладно?

Мать, похоже, ее не слушала. Она продолжала бормотать что-то про деньги, которые так важно забрать из банка, но все же послушно поднялась вместе с Мередит в ванную, где хранилась аптечка. Мередит усадила мать на опущенную крышку унитаза и нагнулась, чтобы обмыть, обработать и перевязать пораненные руки. Пальцы матери были в порезах. Такие ранки нельзя получить, лихорадочно отдирая обои. Порезы были слишком ровными.

– Что произошло, мам?

Мать озиралась вокруг.

– Я слышала выстрелы. И видела дым.

– Ты слышала, наверное, выхлоп фургона. Это Мелвин приехал, чтобы обработать сад дымовыми шашками.

– Дымовые шашки? – нахмурилась мать.

Обработав ранки и перевязав, Мередит уложила ее в постель и как следует укрыла. И тут заметила на прикроватной тумбочке канцелярский нож. Значит, мать намеренно себя порезала.

Господи.

Мередит дождалась, пока мать заснет, и спустилась на первый этаж. Она долго рассматривала царившую там разруху: варево из обоев, ободранные стены, вазу с бумажным букетом. Ей стало страшно. Когда она вышла на веранду, Мелвин уже уезжал, и Мередит еле сдержалась, чтобы не закричать на всю улицу.

Вместо этого она достала из кармана мобильник и позвонила Джеффу на работу.

– Привет, Мер. Что такое? Я как раз собирался…

– Ты мне нужен, Джефф, – тихо сказала она. Сколько бы она ни старалась делать все правильно и как бы ни хотела сдержать данное папе обещание, у нее ничего не вышло. Справиться с этим в одиночку она не могла.

– Что случилось?

– Мама окончательно слетела с катушек. Сможешь приехать?

– Буду через десять минут.

– Спасибо.

Мередит позвонила доктору Бернсу и попросила, чтобы он тоже срочно приехал. Сказала без колебаний: чрезвычайная ситуация. В ее представлении происходящее можно было назвать только так.

Он пообещал сейчас же примчаться, и Мередит набрала номер Нины. Она понятия не имела, который час в Ботсване, Зимбабве или где там ее сестра, – и ей было все равно. Одно Мередит знала наверняка: как только Нина ответит, она скажет, что в одиночку не справится.

Но Нина на звонок не ответила. Автоответчик выдал только запись с ее бойким голосом: «Привет, спасибо, что позвонили. Бог его знает, где я сейчас нахожусь, но оставьте мне сообщение, и я перезвоню, как только смогу. Asante sana»[7].

Бип-бип.

Мередит дала отбой, не оставив сообщения.

Какой смысл?

Она постояла еще немного с телефоном в руке, наблюдая, как постепенно рассеивается дым. Глаза пощипывало, но ее это не волновало, слезы лились и так. Она не заметила, когда начала плакать, и в кои-то веки ей было наплевать.

Джефф, как и обещал, подъехал даже раньше чем через десять минут. Он вылез из машины и быстро направился к ней. Поднявшись на верхнюю ступеньку веранды, он раскрыл руки, и Мередит упала ему на грудь, надеясь найти утешение.

– Что она натворила?

Прежде чем Мередит успела ответить, раздался грохот.

Мередит бросилась в дом.

Мать лежала на полу в столовой, в одной руке обрывок обоев, другая обхватила лодыжку. Рядом валялся стул – похоже, с него она и упала.

Мередит опустилась на колени подле матери и ощупала лодыжку, которая уже начала опухать.

– Помоги мне перенести ее в гостиную и уложить на кушетку.

Джефф тоже наклонился.

– Здравствуйте, Аня, – ласково сказал он.

Мередит вспомнила, каким хорошим отцом он всегда был, как легко мог осушить слезы дочек и вызвать у них улыбку. Какой же он замечательный человек: несмотря на все то, что натерпелся от ее матери за столько лет, несмотря на ее вечную отстраненность, он по-прежнему за нее беспокоится.

– Я отнесу вас в гостиную, хорошо?

– Вы кто? – спросила мать, вглядываясь в его серые глаза.

– Я ваш принц, помните?

Мать мгновенно успокоилась.

– А что вы мне принесли?

Джефф улыбнулся.

– Две розы, – ответил он, поднял ее на руки, перенес в гостиную и опустил на кушетку.

– Мама, посмотри, – сказала Мередит, – я принесла лед и приложу его к лодыжке, ладно? Держи-ка ногу вот так, на подушке.

– Спасибо, Оля.

Через минуту Джефф поманил Мередит в кухню.

– Она что, упала со стула? – спросил он, заглядывая в разгромленную столовую.

– Похоже, что так.

– Ого.

– Да уж. – Она посмотрела на него, не зная, что добавить.

Услышав, как к дому подъезжает машина доктора Бернса, Мередит с облегчением бросилась к двери.

Доктор выглядел каким-то издерганным. В руке он сжимал недоеденный сэндвич.

– Привет, – сказал он, входя в дом. – Что случилось?

– Мама отдирала со стен обои и свалилась со стула, – ответила Мередит. – Лодыжка уже опухла. Надувается как воздушный шар.

Доктор Бернс кивнул и пристроил свой сэндвич на столик в прихожей.

– Показывайте.

Однако, когда они вошли в гостиную, мать как ни в чем не бывало сидела с вязаньем – будто не варила только что суп из обоев и не кромсала себе пальцы.

– Аня, – сказал доктор, подходя к ней, – что произошло?

Мать широко улыбнулась. В ее голубых глазах читалась полная ясность.

– Я хотела освежить интерьер в столовой и сдуру упала со стула.

– Освежить интерьер? Так внезапно?

Она пожала плечами:

– Чего не взбредет в голову женщине?

– Могу я взглянуть на вашу лодыжку?

– Пожалуйста.

Он осторожно осмотрел лодыжку и наложил на нее эластичный бинт.

– Даже не больно, – сказала мать.

– А что у вас с руками? – спросил он, размотав повязки на пальцах. – Выглядит так, будто вы намеренно порезались.

– Глупости. Говорю