Книга Цветы эмиграции - Нина Алексеевна Ким

это и не снилось. Есть повести гораздо печальнее твоих. Ты описал историю влюблённых, умерших в один день, а кто напишет о тех, кто умирал каждый час, чтобы потом, если хватит сил, родиться заново? Родиться новыми людьми, принявшими холодные серые дни без солнца в чужих краях, почему-то названных исторической родиной.

Везде своя история. Только одни написаны, приняты людьми и возвеличены, другие исчезают в промежутках дней, оставаясь просто случаем. Такие случаи, не воспетые и не оплаканные, записывала Роза в своём дневнике, чтобы найти причины тысячи несчастий переселенцев. Только поманили их пальцем, и они рванулись с насиженных мест к родной матери. Застыли у порога родного дома, снесённого давно историей. И матери тоже не было. Интересно устроен человек, который остаётся неразумным младенцем даже в старости: тянется к матери, потом к памяти о ней, и не важно, какая она была. И нет разницы в том, бросила ли мать тебя на попечение чужим людям или заботилась до конца дней, думала ли о тебе или забыла. Тень женщины, давшей тебе жизнь, сливается с твоей, но если ты оставил её сам, убежал от неё, то этот поступок влечёт за собой наказание в раскаянии.

Так и переселенцы. Отыскали мать, вернулись домой и растерялись. Где оно, материнское тепло? Оглушённые таким поворотом, они заблудились на перепутье.

Густав и Василий слушали историю из уст белокурой девушки. Внешне её невозможно было отличить от местных: худая блондинка с серыми глазами, с улыбкой на тонком лице. Белокурые пряди падали ей на лицо, она поправляла их длинными пальцами, на минуту задерживаясь у виска и закрывая глаза, как будто пыталась унять головную боль. Давно остыл кофе, никто из них не притронулся к бутербродам, из которых выглядывали кусочки ветчины с сыром, переложенные зеленью. Каждый думал о своём…

Глава 17. Розу пригласили на работу

В Германии она удивилась, что почти все живут так же, как она. И установки её не поменялись ни во времени, ни в пространстве: смотри и молчи, запоминай и молчи. Серые и неприметные, тихие и аккуратные однокурсники были похожи на неё. Роза опять оказалась одна. Одна, но одиночество было спокойное, без презрения и унизительных взглядов. Однокурсники часто звали её с собой на тусовки, от которых она чаще всего отказывалась.

Ей нравилось гулять одной по центральной улице, смотреть на витрины, заполненные одеждой, модной и дорогой.

«Ой, нет, такое я никогда не смогу надеть на себя: спина голая, юбка короткая», – пугалась она, представив себя в таком наряде. Шла мимо ресторанов, в которых сидели чинные посетители, и спускалась к набережной Рейна. Долго гуляла и бесцельно смотрела в воду. Иногда Роза шла вместе с однокурсниками и не отказывала себе в удовольствии выпить чашечку кофе с кусочком пирожного. Молодые люди бурно обсуждали темы дипломных работ, выбирали профессоров и уже подыскивали для себя работу. В их профессии нуждались ведущие компании, больницы и места не «столь отдалённые». Детские центры для работы с трудными подростками тоже нуждались в психологах.

Роза не думала, что профессия, выбранная ею, столь востребована в современном мире, забитом новыми технологиями, которые так далеки от души и простых чувств.

«Прощать и понимать», – призывало Евангелие, принимать людей такими, какие они есть. Шекспир говорил эти слова по-своему: «Любить и принимать такими тех, кого полюбишь».

Дружба, любовь и всепрощение проплыли мимо неё. Где-то они есть, как эти пароходы, медленно плывущие по Рейну, как огни в вечернем городе, как люди, которым нет дела до неё. Мир отверг Розу, зажав клещами одиночества в свободной стране. Здесь не грозили тюремным заключением, но разве одиночество лучше того наказания, от которого убежали они из Казахстана? В том наказании был определён срок, а здесь одиночество было бессрочным, во всяком случае последние десять лет.

Количество дневников росло, а ответы на тревожащие Розу вопросы не были найдены. В своих наблюдениях за окружающими девушка достигла виртуозности, изучив труды известных психологов.

Когда она перебирала список компаний, куда бы могла пойти работать, ей прислали приглашение на собеседование. Роза пришла в назначенное время по указанному адресу. Федеральное управление по делам миграции и беженцев находилось почти в центре города. Обогнув центральный вход, она прошла в служебный, где по паспорту проверили время её визита.

– Фрау Ган, рады, что вы откликнулись на наше приглашение, – вышел ей навстречу седой мужчина, назвав себя и представив остальных.

Роза села напротив и приготовилась к долгой беседе, отметив кипу бумаг перед членами комиссии.

– Изучив ваше досье, мы взяли на себя смелость пригласить вас на работу. Не скрою, что решающим фактором в выборе кандидата на эту должность явилось ваше знание русского языка и блестящая защита вами дипломного проекта, – продолжал говорить седой мужчина.

– Вот основные направления вашей работы, – женщина со строгим лицом придвинула к Розе папку.

Третий за столом записывал вопросы и ответы.

«Как на допросе», – подумала Роза про себя.

– Да, – сказала она и подписала рабочий контракт на один год. Временный, с последующим продлением по согласию обеих сторон.

Роза согласилась не потому, что предложение поступило из правительственных структур, а потому что сама выстрадала путь беженца, эмигранта, больной и мучительный. И на этом пути человек умирал и рождался заново. Ей хотелось помочь им.

Роза познакомилась с требованиями и обязанностями. Ничего нового не нашла для себя: надо молчать, наблюдать и записывать. Делать то, что делала всегда. Правда, работодатели не знали об этом, как и о дневниках, где почерк с каждым годом становился всё увереннее, а выводы – смелее.

Начиная с конца 90-х годов в Европу хлынул поток эмигрантов из Восточной Европы. Роза работала в секторе по приёму переселенцев из Восточной Европы.

Ей нельзя было общаться с этими людьми ни под каким предлогом, рассказывать о своей работе, приближённой к статусу федерального агента. От её выводов зависела дальнейшая судьба опрашиваемых беженцев.

В июне она оканчивала магистратуру, в августе должна была приступить к работе «психолога-консультанта».

За оставшийся месяц Роза подыскала себе новое жильё, вывезла вещи из студенческого кампуса и докупила вещи первой необходимости. Родителям, спросивших о её работе, ответила, пожав плечами:

– Детское учреждение какое-то в Дюссельдорфе.

– Ну и хорошо, – легко согласился с ней отец, – дети – дары от Бога.

Отец погрузился в религию полностью. Вместе с матерью ходил на собрания в католическую церковь, которая стала его домом. Дети выросли и разъехались в разные города, а они с женой занимались тем, что