Книга Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330 - Клод Каэн

Поражение было катастрофой скорее само по себе, чем с точки зрения тех мелких уступок, которые казались важными Мануилу. Это повторение Манцикерта веком позже означало, что вместо того, чтобы относиться к турецкой оккупации как к чему-то временному, внешнему, что можно постепенно поглотить, Византии теперь следовало рассеять подобные иллюзии. Фактически появилось новое государство – сила, с которой нужно считаться. Теперь Византии оставалось лишь пытаться защитить свои оставшиеся владения в Малой Азии, и больше она ничего не могла сделать. В долговременной перспективе это означало крах великого франко-византийского проекта. Сдержанность Кылыч-Арслана после Мириокефалона была еще более удивительной, чем сдержанность Алп-Арслана после Манцикерта. В последовавшие за ним годы туркмены, безусловно, имели все предпосылки для новых вторжений на византийскую территорию, но случилось так, что нападавших уничтожали, и Кылыч-Арслан не оказывал им прямой помощи. Война с Византией была ему навязана, она не соответствовала его желаниям. Аннексия западных территорий, одни из которых были разорены, другие населены жителями, глубоко эллинизироваными и связанными с Константинополем, в отличие от обитавших в центре Малой Азии, не могла казаться ему привлекательной. Главное, что он хотел сделать, – это объединить Малую Азию и живших там туркменов под своим началом, чтобы затем стать главой государства, которое постепенно, становясь все более организованным, смогло бы играть важную роль в политике всех мусульманских государств, граничащих с Сирией и Месопотамией, то есть все то, что оказалось бы под угрозой при слишком большой военной активности на западе.

В этом фактически и состоял проект, которому он в дальнейшем посвятил себя, не встречая особого сопротивления. Один из правителей в течение какого-то времени вел борьбу за Малатью, окончившуюся тем, что он передал ее Кылыч-Арслану (1177 г.). В Сирии и Верхней Месопотамии теперь росла власть Саладина, который, в свою очередь, оттеснил потомков Нур ад-Дина. Кылыч-Арслан вмешался на стороне его противника, правителя Алеппо, захватив Рабан, который тот уступил Саладину, а также атаковав союзника Саладина в Верхней Месопотамии, Артукида из Хисн-Кайфы и Ханзита. Он не добился большого успеха, но стал присутствовать на территории, где до сих пор его не было, и именно это было по-настоящему существенно.

Если к концу жизни Мануила последствия Мириокефалона, казалось бы, уменьшились, то с его смертью в 1180 году и в результате проблем, которые за ней последовали, усиливающееся давление туркменов, теперь уже не опасное для Кылыч-Арслана, сделалось неудержимым. Проследить различные стадии этого процесса достаточно трудно, поскольку он не носил характера объединенных действий, однако его общее направление можно увидеть, как и то, как ему способствовали другие противники Византии, а также внутренние распри между различными противоборствующими фракциями в ней самой. Перед 3-м Крестовым походом турки не столько путем осады, сколько воспользовавшись упадком и предательством, обеспечили падение Кютахьи, Улуборлу (Созополиса) и других селений на дороге в Анталью. Лаодикея осталась греческой, но сельскую местность заполонили туркмены, которые проникли вглубь до самого побережья Ликии, напротив Родоса. И хотя такие города, как Филадельфия, находившаяся в центре территории, остались греческими, они оказались в руках мятежников, опиравшихся на туркменские войска.

У Кылыч-Арслана больше не осталось никаких причин, чтобы не считать завоеванные земли своими собственными. Постепенно они все прочнее встраивались в общее целое, а одно из таких завоеваний, которое давало ему выход к морю, представляло для него особый интерес. Слух о нем дошел до андалузского путешественника Ибн Джубайра, благодаря отмеченному изрядным хвастовством паломничеству в Мекку жены Кара-Арслана из Амида, которая была дочерью Кылыч-Арслана, а также победным реляциям, изданным султаном и разосланным им в качестве личных писем к различным видным фигурам по всему миру. Примечательно, что среди адресатов был яковитский патриарх Михаил Сирийский, обычно проживавший в монастыре Мар Бар-Саума к югу от Малатьи. Очевидное желание Кылыч-Арслана, чтобы это письмо нашло отражение в сирийских хрониках, явно не предназначенных для глаз султана, позволяет предположить, что он, хотя и являлся одним из самых «экуменистических» умов своего времени, вовсе не рассматривал завоевания сельджуков как существенное поражение христианства.

Глава 9

Восток Малой Азии в XII веке

О положении дел в XII веке в княжествах Эрзинджан и Эрзурум, между которыми была поделена восточная часть Малой Азии, историкам известно совсем мало. Собрав вместе и дополнив различные упоминания о них, можно составить следующее описание, начиная с Эрзурума.

Генеалогия, представленная самими Салтукидами в надгробных надписях, называет в качестве одного из их предков некоего Абу ль-Касима, хотя нельзя быть полностью уверенным, что человек с таким именем – одним из имен пророка Мухаммеда – вообще существовал или обладал какой-либо властью. Первый известный нам Салтукид – это Али, о котором сказано, что он был правителем Эрзурума в 1103 году, когда приехал, чтобы поступить на службу к султану Махаммаду, сыну Мелик-шаха, который, потерпев поражение, нашел убежище в Ахлате. Возможно, что несколькими годами ранее о нем писал армянский летописец Мхитар Айриванкский, однако хронология этой записи весьма туманна. Но в любом случае в 1123 году он был известен латинскому хроникеру Ордерику Виталию как союзник Артукида Балака, которому он отправил нескольких пленных франков. Однако двумя годами ранее, когда другой Артукид, Ильгази, заключил с несколькими князьями союз против грузин и пришел в Эрзурум, историки этой экспедиции не называют его имени. Возможно, он уехал или был просто одним из вассалов султана Тогрула из Аррана (северо-запад Азербайджана). Что верно, определить невозможно.

С другой стороны, принципиально важно, что в борьбе с грузинами упоминается имя его сына и наследника Салтука, который, должно быть, вскоре после 1123 года стал его преемником. У него была дочь или сестра, которая после 1130 года вышла замуж за Шах-и-Армина (царя Армении) из Ахлата, Сукмана II. В 1153 или 1154, а потом в 1156 году во время волнений в Ани, бывшей армянской столице, теперь находившейся в руках сельджуков, Салтуку пришлось вмешаться на стороне мусульманской династии, которая оказалась под угрозой изгнания со стороны местных христиан и грузин. Он был взят в плен, но его выкупила княгиня Ахлата. В 1164 году Сельджукид из Румского султаната, Кылыч-Арслан, желая заключить с ним союз против Данишмендида Яга-базана, попросил руки одной из его дочерей, но по дороге она была схвачена Ягы-базаном, который насильно выдал ее замуж за своего племянника Зу-л-Нуна. По словам его современника Ибн аль-Азрака, Салтук умер в Раджабе в мае 1168 года. Если судить по монетам, отчеканенным им самим и его сыном Мухаммедом (другие аспекты этих монет мы обсудим позже), складывается впечатление, что эти князья номинально продолжали хранить верность не Сельджукидам Румского (Иконийского) султаната, а представителям династии Сельджукидов из Ирана, даже после того, как те пришли в упадок. Это не единственное время, когда Эрзурум, похоже, был теснее связан с иранским, а не с «румским» миром.