Книга Время обнимать - Елена Минкина-Тайчер

– Пока набегаешься за день по школам, пока напишешь отчеты, никаких сил не остается.

Нет, Гуля не могла сказать, что сразу по приходу с работы хватается за веник и тряпку, но о таком жизненном устройстве и мечтать не приходилось!

Странно, что она даже не запомнила, с чего началась эта кошмарная история. Наступил март 1983 года, приближалась дата защиты. Гуля немного нервничала, хотя никаких неприятных сюрпризов не ожидалось, лишь бы не перенесли на осень! Она рассылала последние авторефераты и начала обсуждать с родителями предстоящий банкет. Арина училась на твердую четверку, зато сама подогревала завтрак и обед, утром отводила Сережу в сад и потом самостоятельно ехала в школу. Многие удивлялись, даже Гулин отец признавал, что Артему далеко до младшей сестры, представить невозможно, что он сам берет обед или ложится спать в пустой квартире. А Аринка спокойно зажигала газ, мыла тарелки и укладывала Сережу, если у родителей совпадали дежурства. И все равно отец больше любил Артема, все замечали.

Рудик, в отличие от жены, не стремился заниматься наукой, но в больнице авторитет его рос с каждым днем. Гуля сама не ожидала, что ее безалаберный муж, далеко не отличник, окажется бесконечно добросовестным и очень способным хирургом. К каждой операции Рудик готовился отдельно, анатомический атлас знал наизусть от корки до корки, добровольно стоял ассистентом у пожилого опытного коллеги. Вскоре он перешел с грыж и аппендэктомий на сложные полостные операции. Более того, заведующий хирургией подчеркнуто доверял доктору Акопяну карциномы желудка и толстой кишки.

В какой-то день, буквально накануне Гулиной защиты, муж вернулся позже обычного расстроенный и злой и принялся рассказывать, что наткнулся на пустую ампулу в шкафу с наркотиками. Пустую, но не разбитую!

– Великое дело, – отмахнулась Гуля, занятая подборкой материала для очередной статьи, – попалась бракованная ампула, спиши на послеоперационного больного!

– Да списал уже. Но потом решил проверить все коробки и еще в трех обнаружил пустые ампулы. И несколько полных, но странных.

– Что может быть странного в ампуле?

– Такое впечатление, что носик проколот очень тонкой иглой.

– Что за ерунда?! Содержимое давно бы вытекло.

– Да, я тоже сначала так решил. Но если проколоть горячей иглой, то отверстие сразу склеится.

– Рудька, похоже, ты начитался детективов! Злостный вредитель мог бы просто разбить ампулы, а не устраивать такие сложные манипуляции, тебе не кажется?

Господи, идиотка, нужно было сразу прекратить этот разговор! И запретить Рудольфу даже заикаться в отделении! Но кто мог подумать, что ее инициативный муж назавтра пойдет к шефу? И что «странные ампулы» при проверке окажутся наполненными физраствором.

– Нет, ты только подумай, какая сволочь?! Прокалывает раскаленной иглой ампулу, вытягивает наркотик и наполняет физраствором. И ему сто раз плевать, что человек вместо обезболивания получит два миллилитра воды! Не сомневайся, я поймаю гада и сдам под суд!

Долго ловить не пришлось, и способности Шерлока Холмса не потребовались. Молодая медсестра уснула на ближайшем дежурстве и, сколько ни будили, не смогла встать и вернуться к работе.

– Представляешь, наркоманка! От силы двадцать два года. Неужели сама додумалась?!

Заведующий отделением ахнул, пригласил Рудика в свой кабинет и, прежде чем продолжить разговор, плотно закрыл дверь.

– Спасибо за бдительность, Рудольф Ваганович, но я прошу вас больше никому ничего не рассказывать и забыть об этом прискорбном инциденте. Медсестра завтра же будет уволена по собственному желанию, ампулы придется расписать на нескольких больных в течение ближайшей недели.

– Как по собственному желанию?! Она же завтра пойдет и устроится в другую больницу! Наркоманка в хирургии! И сама сдохнет, и люди пострадают. Единственное возможное решение – навсегда отстранить от работы в медицине и передать на лечение в диспансер. Я бы еще постарался выяснить, кто именно ее подсадил на наркотик.

– Вы слишком молоды и горячи, мой друг. Представляете, что произойдет, если узнают, что в заслуженной ведомственной больнице Четвертого управления обнаружено гнездо наркоманов?!

Но ее умный Рудик, к сожалению, вырос на книжках о пионерах-героях, поэтому промучившись два дня в сомнениях, отправил докладную записку начмеду и копию парторгу больницы. То есть попытался вынести сор из избы. И через неделю его выгнали! Спокойно и безжалостно выгнали из отделения и из больницы вообще. Причем не по собственному желанию, как пресловутую медсестру, а за несоответствие занимаемой должности и низкий моральный уровень.

Это был волчий билет. В отделах кадров отказывались разговаривать, даже в Сестрорецке и Сертолово, не говоря о центральных больницах. Гулина защита прошла удачно, но как-то между прочим, никакого настроения праздновать не осталось. Тем более на банкет успели пригласить Рудькиного заведующего и нескольких врачей, понятно, что никто из них не явился.

Три месяца ее муж, прекрасный хирург и порядочный человек, пролежал носом к стенке на дедушкином диване, так что даже у детей кусок не лез в горло. Три месяца она сама и родители пытались найти какое-нибудь место работы. Строчки «хирург-онколог, девять лет стажа» никого не удовлетворяли, требовалась характеристика с предыдущего места работы. Наконец через никому не знакомых друзей Гулиного отца пришла информация: в Тверской областной онкодиспансер готовы принять оперирующего хирурга с испытательным сроком три месяца.

Они не сразу нашли нужное место на карте. Пятьсот сорок километров от Ленинграда, Бологое… «Это что за остановка Бологое или Поповка?» – радостно декламировал Сережа.

На следующий день Рудольф поехал на разведку. Семь часов в одну сторону, но диспансер нормальный, многопрофильный, хирургия оборудована прилично. Со следующей недели можно приступать. Есть возможность получить отдельную комнату в общежитии.

План, что Рудольф в рабочие дни ночует в общежитии, а на выходные и праздники приезжает домой, скоро затрещал по швам. Часто выпадали дежурства в субботу или воскресенье, а в понедельник, еще до начала работы, проходила обязательная общая конференция. Гуля тоже периодически дежурила по выходным. Арина, или Риша, как ее называл Сережа, скоро привыкла ночевать одна с братом. Сережа ее слушался и, кажется, считал дополнительным родителем, во всяком случае, если падал или выпрашивал сладости, громко вопил не «мама», а «Риша». Иногда приезжала мать Рудика, но от нее получалось больше огорчений, чем помощи. Во-первых, она постоянно причитала, что дети растут без отца, во-вторых, готовила абсолютно несъедобную пищу, например котлеты с луком и укропом или суп на кефире. Дети ели, но Гуля страшно раздражалась, потому что все нормальные люди знают, что в котлеты добавляют чеснок, а суп варят на мясном бульоне. Вскоре свекровь и вовсе сошла с катушек и принялась убеждать, что жена должна следовать за мужем и правильнее было бы Гуле вместе с детьми переехать к Рудику. То есть Гуле бросить работу и преподавание, Арину забрать из экспериментальной школы при Академии педагогических наук, Сережу из ведомственного детсада – и всем дружно поселиться в общежитии онкодиспансера! Или, того хуже, продать квартиру на улице Рубинштейна и купить избушку в Тверской области с видом на Бологое. Или Поповку!