Книга Охотник на шпионов - Владислав Морозов

– Здравия желаем, товарищ майор! – отрапортовал усатый блондинчик. Правда, с паузой в несколько секунд. Похоже, некоторое время у него ушло на точное визуальное определение моего воинского звания. При напрочь лишенной петлиц шинели, да еще и с натянутым поверх (ну явно непривычная вещь для здешней «моды») маскхалатом понять, что я майор и вообще командир Красной армии, можно было разве что по вороту гимнастерки. При этом Шепилов по-уставному вскинул ладонь к запачканному еловой смолой с приставшими иголками козырьку суконной буденовки (явные следы смолы были и на его ватнике – интересно, где это он накануне валялся?). То же самое «на автомате» проделал и Объект. Изобразил нечто, похожее на приветствие, и пресловутый Кузнецов.

– И вам не хворать, – ответил я совершенно не по-армейски. – Так, закройте дверь поплотнее и присаживайтесь. Вы оба из 13-го армейского ремонтно-восстановительного батальона, товарищи?

– Так точно! Сержант Шепилов! Младший сержант Игнатов! – представились оба, прежде чем сесть, и вторично козырнули.

– Тогда, для начала, ознакомьтесь вот с этим, – сказал я, развернув перед ними извлеченный из кармана приказ.

Пока парочка читала и соображала медленно оттаивающими в тепле извилинами, повисла небольшая пауза.

– И что все это значит? – спросил наконец Шепилов, изучив бумаженцию. Похоже, оказанная им «честь» его скорее напугала, нежели обрадовала. Хорошо, что реальное тогдашнее командование 8-й армии РККА подобных странноватых приказов не сочиняло.

– То, что я – майор Ухватов. Сегодня прибыл из штаба 8-й армии и сегодня же вынужденно принял командование здешним «сводным отрядом». Окружающая обстановка такова, что в ближайшие сорок восемь часов я, видимо, поведу данное подразделение на прорыв. Если не удастся прорваться большой группой, то попробуем вывести из «котла» хотя бы вас.

– Почему именно мы? Зачем? – высказался будущий академик Игнатов, демонстрируя явную интеллигентскую склонность к обсуждению приказов.

– Все детали мне неведомы. Не по чину. А если коротко – на Карельском перешейке готовится главный удар с последующим прорывом «линии Маннергейма», а с починкой подбитой техники, как обычно, есть некоторые проблемы. Ну и, тем более, раз уж на вас не поленились выписать отдельный приказ, его надо выполнять. Или вы с этим не согласны?

– Да нет, почему же не согласны, согласны, – ответил Шепилов. – Только что-то поздно про нас вспомнили, товарищ майор, когда из пятерых осталось двое…

Сказано это было с некой, похоже, застарелой обидой на начальство.

– Это хорошо, что вы согласны, – продолжил я разговор и спросил у молодого: – Так, если не ошибаюсь, это вы – Игнатов?

– Да, – подтвердил младший сержант.

– Замечательно. Тогда давайте-ка выйдем на несколько минут на свежий воздух. У меня к вам есть один вопрос личного характера. Остальных попрошу пока оставаться на своих местах.

Я надел шапку, и мы с ним вылезли из фургона. Было видно, что возвращаться на мороз будущему академику очень не хочется. В окружающем лесу постепенно темнело, на снег ложились длинные синеватые тени – зимний день вообще короток.

– Так, – сказал я, когда мы с Объектом отошли метров на десять от замаскированного «ЗиС‐6» и я присел на ствол поваленной здесь, видимо, задолго до этой войны (дерево не было спилено, а по какой-то естественной причине рухнуло набок, демонстрируя из-под снега облепленные замерзшей грязью корни) не слишком толстой елки, возле которого, судя по характерным желтым разводам на снегу, неоднократно справляли малую нужду. – Товарищ Игнатов, я попрошу вас отвечать на мои вопросы четко и быстро, не растекаясь мыслью по древу. Мой интерес к вам объясняется одним-единственным обстоятельством: на финской стороне фронта неожиданно обнаружился некий человек, которого по неизвестной причине почему-то связывают то ли с вами, то ли с вашей семьей. Как такое могло случиться? У вас что, есть какие-нибудь неизвестные нам родственники за границей?

– А это вам зачем? – удивился будущий академик, а ныне младший сержант, особенно упирая на «вам». По его сразу же изменившемуся выражению лица и слегка задрожавшему голосу было понятно, что подобный вопрос его как минимум озадачил.

– Интерес, увы, не праздный, товарищ Игнатов. Вы не бойтесь, я не чекист. Я всего лишь журналист из «Красной Звезды» с несколько расширенными полномочиями. Главная закавыка в том, что в этой связи некоторый интерес к вашей персоне проявили и особый отдел, и армейское политуправление. – С этими словами я расстегнул шинель и предъявил опешившему Игнатову бумажку, подписанную якобы самим Мехлисом.

На сей раз в глазах моего собеседника появился уже откровенный испуг, переходящий в непонимание. С одной стороны, я вроде как действительно не представляю карающий орган, а с другой – ведь зачем-то именно сейчас я забрел в эти промороженные леса по его душу. На его месте я бы тоже крепко задумался.

– Только этого не хватало. Ну, вообще-то… – начал было Игнатов, но тут же резко оборвал сам себя: – Да нет, не может такого быть! Это же полная чушь! Ерунда!

– Чего именно «не может быть»? – уточнил я как можно более ласковым голосом. – Давайте-ка лучше я сам буду решать, что в данном случае чушь, а что нет!

– Понимаете, товарищ майор… А, ладно, черт с ним… Лучше уж я вам про это расскажу, чем потом, с подобными вопросами, опять придут к моему отцу. Года полтора назад его уже таскали в Большой Дом, расспрашивая в основном о тех, вместе с кем ему пришлось служить в Гражданскую. И не скажу, что он от этого был в восторге. Даже чемодан собрал…

Полтора года назад. Ну да, пресловутый 1937 год. При этом фатер Объекта оказался довольно крепким орешком, раз уж сумел отскочить от этой остервенелой рубки леса с большим разлетом щепок. Ведь пресловутый чемодан ему, судя по всему, так и не понадобился. Но расспрашивать подробности про это я, разумеется, не стал.

– А что, ваш почтенный родитель успел отметиться какими-то связями с врагами народа? – уточнил я.

– Да какие там связи?! Кто, черт возьми, мог предположить, что те, кто командовал Балтфлотом в 1919-м, сейчас вдруг, да еще чуть ли не поголовно, окажутся этими самыми врагами народа?

– Действительно, кто бы мог подумать. Какая неприятность… А ваш отец, он вообще кто?

– Странно, что вы этого не знаете…

– Ну я же вам сказал – я не сотрудник НКВД. Я человек из армейской прессы и вовсе не обязан знать ваши анкетные данные. Просто в штабе 8-й армии, узнав, что я собираюсь любой ценой добраться сюда, попросили меня заодно кое-что выяснить. При этом, когда я сообщил о своих планах, меня там посчитали за сумасшедшего и были вовсе не уверены, что прорвусь сюда. Предполагаю, что штабные лентяи могли даже поспорить на пол-литра – убьют меня при этом или не убьют. Но я прошел…

– Вообще-то мой отец, Парамон Петрович Игнатов – преподаватель Высшего Военно-Морского инженерного ордена Ленина училища имени Феликса Эдмундовича Дзержинского.