Книга Саша и Шура - Анатолий Алексин

Дедушкино крыльцо, как и прежде, было пустое, заброшенное, а крылечко напротив – прибранное, аккуратненькое. И под ковриком на этом аккуратном крылечке, убранном тётей Кланей, лежал ключ от дедушкиной комнаты.

– Вот странно: всё, как в прошлом году в день твоего приезда было, так и сейчас, – задумчиво сказал Саша. – Дедушка Антон у себя в больнице, мои папа с мамой – в геологической экспедиции, а бабушка опять на рынке: хочет сегодня в честь твоего прибытия торжественный ужин устроить!

И в комнате у дедушки тоже ничего не изменилось: на самом видном месте по-прежнему красовалась под стеклом похвальная грамота, которую моя мама получила в десятом классе, а на другой стене всё так же висели разные самодельные полочки и фигурки, которые дедушка выточил своим любимым лобзиком. Всё так же у стены стояла железная дедушкина кровать, а возле окна – приготовленная для меня раскладушка.

Я посмотрел на всю эту обстановку и вдруг подумал о том, что, наверное, и давным-давно, когда ещё мама моя бегала в школу, в этой комнате всё было точно так же и, уж конечно, висел на стене деревянный топорик с выжженными на нём узорами. Я знал, что эти узоры дедушка при помощи солнца выжег сквозь увеличительное стекло больше тридцати лет назад: на ручке стояла тоже выжженная солнышком цифра – «1925».

«Какая же это ужасная несправедливость, – подумал я, – люди стареют и даже умирают иногда, а всяким деревянным топорикам хоть бы хны: они висят себе на стене, почти что не меняются и, может быть, даже переживут тех, кто их сюда повесил… А лучше бы люди переживали и вещи и вообще всё на свете!»

– Ну, давайте скорее сочинять телеграмму! – вновь заторопила нас Липучка.

И я сразу перестал размышлять о людях, о вещах, о старости и обо всём таком прочем…

Липучка взяла с дедушкиного стола листок бумаги, ручку и под Сашину диктовку написала:

ОТКРЫЛИ ИСТОЧНИК ПОЛНОТЫ ПРИЕЗЖАЙ.

– Немедленно! – прошептала Липучка и дописала это самое словечко, которое заставило меня отказаться от берега Чёрного моря и прибыть на берега реки Белогорки.

– Вы не сердитесь, пожалуйста, – тихо сказала Липучка, – только я сейчас же сбегаю на почту. Ладно? Чтоб он поскорее приезжал! Ладно? А вы здесь подождите…

И она вновь громко прочитала текст телеграммы:

ОТКРЫЛИ ИСТОЧНИК ПОЛНОТЫ ПРИЕЗЖАЙ НЕМЕДЛЕННО.

Тут было на целых три слова больше, чем в телеграмме, которая пять дней назад погнала меня через бульвар к глубоко интеллигентному дяде Симе. Всего пять дней назад. А мне почему-то казалось, что это было уже очень-очень давно…

ГОРОД БУДЕТ ПРЕКРАСЕН

Наверное, Ангелина Семёновна очень уж сильно хотела, чтобы Веник потолстел, потому что через неделю мы уже встречали на станции Липучкиного любимца и его маму. Правда, вдогонку за телеграммой мы ещё отправили и заказное письмо моего дедушки, в котором он от имени всей белогорской медицины авторитетно подтверждал то, что было написано в телеграмме. То есть об источнике полноты он, конечно, ничего не писал, а писал просто, что в Белогорске Веник обязательно поправится и «значительно прибавит в весе», как этого и хотела его мама.

На вокзале Ангелина Семёновна вдруг бросилась меня обнимать, будто я был её ближайшим родственником и она обо мне очень соскучилась.

– Я приехала в этот город, как в родной дом! – заявила Ангелина Семёновна. – Интересно, не подешевели ли здесь комнаты?

– Подешевели! Подешевели! – стала торопливо успокаивать её Липучка. – Ведь у нас теперь есть Общественный совет, и он следит, чтобы не было никаких… ну, как бы это выразиться?.. злоупотреблений! А года через три у нас тут санатории и дома отдыха откроются, прямо возле источников!

– Ну, до этого счастливого времени я не доживу, – тяжело вздохнула Ангелина Семёновна.

Я взглянул на её полное, цветущее лицо, и мне показалось, что она доживёт даже до той далёкой поры, когда наш маленький Белогорск станет каким-нибудь всемирно известным курортом.

– И автобусы у нас теперь без кондукторов, и кинотеатр без контролёров. – Липучка так торопилась обо всём этом рассказать Ангелине Семёновне, словно мама Веника всю жизнь страдала от автобусных кондукторов и ужасно натерпелась от контролёров кино. – И вообще, мы боремся за город высокой культуры! И поэтому нам очень нужен был ваш сын, Ангелина Семёновна! Ведь он же самый культурный из нас…

– Зачем же так? Нехорошо как-то получается… – тихо проговорил Веник.

И я вдруг подумал, что когда-нибудь он станет, наверное, таким же глубоко интеллигентным человеком, как дядя Сима. Он даже сейчас уже чем-то очень напоминал мне старинного дедушкиного друга.

– И ещё он самый скромный из нас! – воскликнула Липучка.

И звонко чмокнула Веника в щёку. Это был уже седьмой поцелуй… Я считал – и получилось, что Липучка поцеловала его на целых два раза больше, чем меня. И глаза у неё блестели, и пузырьки сверкали, и вообще мне стало окончательно ясно, что веснушки она сводила совсем не ради меня. И что мне уже не придётся объяснять ей, что я люблю её всего-навсего «любовью брата».

Веника она, наверное, тоже не любила (Саша тут всё напутал!), а очень уважала, как самого образованного и начитанного из нас. И мне было обидно, что про меня никто никогда не говорил и, должно быть, не скажет, что я образованный и культурный. И ещё было ясно, что теперь уж я могу сидеть в мопеде не в профиль к Липучке, а как угодно, потому что моя внешность её ничуть, ни капельки не волнует.

На площадке перед вокзалом у нас случилась неожиданная катастрофа. Мы прибыли на двух мопедах с колясками, на которых той самой аппетитной сиреневой краской было написано: «Наши общие колёса!» Липучка забежала вперёд и гостеприимно распахнула дверцу перед Ангелиной Семёновной. Мама Веника долго, с трудом залезала в эту коляску, а когда залезла, «наши общие колёса» не выдержали – что-то хрустнуло, треснуло, и коляска медленно осела.

– Вот уж «источник полноты»! – шепнул мне на ухо Кеша-Головастик. И тихо прыснул.

Липучка метнула на него сердитый взгляд: она, значит, не только Веника, но и его ближайших родственников решила взять под свою защиту! «А вот меня бы она никогда не стала так защищать. И мою бедную маму, которая уж, наверное, очень соскучилась без меня, тоже!..» – подумал я. И мне стало как-то грустно и одиноко, несмотря на то что вся площадка возле станции была забита людьми и чемоданами.

Саша и Кеша сразу принялись ремонтировать наш пострадавший мопед. А мы с Липучкой решили отправить Ангелину Семёновну на автобусе без кондуктора, а на двух мопедах доставить в Белогорск вещи и Веника, который за зиму в Москве снова похудел и весом своим ничуть не угрожал «нашим общим колёсам».

В тот же самый день вся наша «пятёрка» собралась в здании Общественного совета. Это я, конечно, немного громко сказал – «в здании». На самом деле никакого здания у совета не было, а была одна небольшая комнатёнка, в которой стояли стол со стулом и ещё стульев пять или шесть вдоль стены. А под самым потолком висел плакат: «Товарищ! Не забудь: мы боремся за звание города высокой культуры и соревнуемся с городом Песчанском!»